Храм Перуна Литорию не показали, да он туда и не рвался. Патрикий был верным приверженцем Христа и старался держаться подальше как от венедских богов, так и от их жрецов.

– Не скрою, Литорий, дело нам предстоит нешуточное, – начал с главного Родован, когда они остались с патрикием наедине. – В случае провала головы не сносить ни тебе ни мне. Надеюсь, на твоих людей можно положиться?

– Все зависит от платы, – усмехнулся патрикий.

– Надеюсь, среди клибонариев нет ни венедов, ни аланов, ни готов?

– Мы же заранее все обговорили, Родован, – пожал плечами Литорий. – Я взял с собой только ромеев.

Десять лет назад Литорий переметнулся на сторону Аттилы с пятью тысячами клибонариев. Но с тех пор утекло много воды. Большая часть его людей дезертировала, хотя патрикию все-таки удалось удержать под своим началом две тысячи тяжеловооруженных всадников, что во многом помогло ему занять почетное место в кругу ближников Аттилы. Другое дело, что содержание столь внушительной дружины требовало немалых средств, а дани, собираемой с подвластных племен, не всегда хватало даже на природных гуннов. Князь Родован выделил Литорию изрядный кус земли из своих родовых владений, вот только обрабатывать ее было некому. В Панонии и Дакии рабский труд был не в ходу, а свободные земледельцы, бравшие луга и пашни в аренду, не очень охотно делились с патрикием доходами.

– Сто тысяч денариев, – назвал цену Родован.

– Вот уж не думал, что ты так богат, князь, – удивленно покачал головой Литорий.

– Золото не мое, а кому оно принадлежит, тебе знать не обязательно, патрикий.

– Мне все же хотелось бы знать, Родован, чья жизнь оценена столь высоко?

Князь гепидов ответил не сразу, он прошелся неспеша по горнице, обстучав едва ли не каждую половицу красными, словно бы кровью облитыми сапогами.

– Жизнь кудесника Велегаста.

Литорий растерянно крякнул и залпом осушил чарку с медовой брагой, стоящую на столе. Он достаточно долго прожил среди варваров, чтобы питать иллюзии по поводу их миролюбия. За убийство волхва здесь сажали на кол. А Родован завел речь о кудеснике. Первом ближнике Чернобога. За его смерть ведуны Велеса будут мстить не только Литорию, но и его потомкам до десятого колена.

– Никто из окружения Велегаста не знает тебя в лицо. Мало ли разбойников в наших лесах. Даже если кто-то выскользнет из ваших рук, то тебе это ничем не грозит. В крайнем случае ты можешь вернуться в Рим. Каган Аттила похлопочет за тебя перед императрицей Плацидией. Она многим ему обязана. Я ручаюсь за успех, Литорий.

– Я полагал, что кудесник Велегаст сейчас во Фризии, – задумчиво проговорил патрикий.

– Он едет в Девин в сопровождении своего внука Меровоя, – отозвался Родован. – Именно Меровоя кудесница Лады пророчит в ярманы.

– И что с того? – удивился Литорий.

– Два ярмана слишком много для одной земли, – усмехнулся Родован. – Так решил Аттила.

– Но ведь земли франков не входят в каганат.

– Пока не входят, – уточнил князь гепидов. – Но все может измениться после смерти Кладовлада. Его старший сын Кладовой уже выразил готовность встать под руку кагана. И тогда…

– И тогда гунны всей своей варварской мощью обрушатся на Константинополь и Рим, – дополнил замолчавшего Родована Литорий.

– В этом мире побеждает сильнейший, патрикий, – пожал плечами Родован. – Пока Рим способен был рождать ярманов, подобных Цезарю или Августу, он стоял как скала. Ныне он рожает мышей. А мыши не могут править, это ты знаешь не хуже меня, Литорий. Вандалы отняли у вас Африку, готы и франки – половину Галлии. Гунны – Дакию и обе Панонии. На очереди Мезия, Фракия, Норик и Иллирик. Вам есть что противопоставить нам?

– Пока нет, – честно сказал Литорий.

– Ты умный человек, патрикий, – кивнул Родован. – Тебе не надо объяснять, где твоя выгода.

– Хорошо, – произнес спокойно Литорий. – Я согласен.

Возможно, варвар почувствовал бы на месте Литория священный трепет, но патрикий не испытывал сейчас ничего, кроме холодной ненависти. Он ненавидел кагана Аттилу, князя Родована, жрецов Велеса и Перуна – словом, всех, кто имел отношение к варварскому миру. Когда-то он любил Рим, но Вечный Город не ответил ему взаимностью, и все-таки Литорий мечтал туда вернуться. И плата за это возвращение была сходной. Он почти не сомневался, что Плацидия уступит просьбе кагана Аттилы и согласится принять опального магистра. Что, кстати говоря, в ее же интересах. Литорий, конечно, не ярман, но все же опытный полководец, за плечами которого несколько выигранных битв.

– Мой человек выведет тебя точно к цели, – произнес негромко Родован. – И пусть тебе поможет твой бог.

Ждать пришлось три недели. Клибонарии Литория буквально изнывали от безделья, но терпели, благо вина и браги в городце хватало. Особо отчаянные ромеи пытались под покровом темноты пробраться в высокое мрачное сооружение, стоявшее в углу двора. Его охраняли люди в волчьих шкурах. По слухам – оборотни. Но, после того как эти волки загрызли невзначай трех клибонариев, пыл охотников за магической силой венедского бога мгновенно угас. Ближники Перуна, надо отдать им должное, умели хранить покой своих богов. Литорий вздохнул с облегчением, когда в один из теплых весенних дней услышал из уст князя Родована заветное слово «Пора!».

Лес уже покрылся ярко-зеленой листвою, что значительно облегчало ромеям задачу. Так, во всяком случае, считал и сам Литорий, и проводник, выделенный князем Родованом. Проводника звали Драганом. Это был худой, среднего роста человек неопределенного возраста, необычайно быстрый и ловкий в движениях. Выражение его лица менялось столь стремительно, что Литорий не всегда поспевал уследить за этими изменениями. Литорий с удивлением поймал себя на мысли, что даже после двух дней близкого знакомства он вряд ли сумеет опознать Драгана в толпе. Особенно в толпе венедской. Примечательными на лице проводника были разве что глаза – синие и цепкие. В лесу Драган ориентировался как на родном подворье. Кроме того, у него были помощники. Во всяком случае, Литорий хоть и не сразу, но заметил зарубки на деревьях, которые помогали Драгану определять направление. За кудесником Велегастом, ступившим на землю карпов, следило множество глаз. Князь Родован раскинул в окрестных лесах и долах огромную сеть, в которой должен был запутаться самый влиятельный в венедских землях человек. Клибонарии наконец осознали всю трудность затеи, предпринятой патрикием Литорием, и прикусили языки. По лесу они старались продвигаться бесшумно, но, увы, для людей, выросших в городах, это оказалось непосильной задачей. Драган время от времени бросал в сторону клибонариев злые взгляды, но осуждающих слов не произносил.

– Ближе подобраться не удастся, – сказал он Литорию. – Франки в тысяче шагов.

– А сколько их?

– Чуть более сотни. Но это – антрусы. Любой из них стоит двух, а то и трех твоих клибонариев, патрикий.