Андрей Платов не вернулся в город по окончанию контракта, но Евгении позвонил.

– Жень, моё возвращение домой задерживается, – сказал он как-то грустно.

– Что-то случилось? Рассказывай, не стесняйся – я пойму.

– Мне предложили стажировку в Германии на полгода, и я согласился.

– Это хорошо. Ты правильно поступил. Такой шанс нельзя упускать. Я слышала о твоих успехах, не надо скромничать. Ты молодец. Будет время – звони.

Он провёл с сыном две недели августа в Подмосковье и уехал на стажировку в Германию на полгода в сентябре, сумев защитить кандидатскую диссертацию и выиграть грант. Так что и две тысячи пятнадцатый год прошёл, мимо Евгении быстро, не останавливаясь.

А вот две тысячи шестнадцатый «отмечался» чуть ли не каждый месяц. Жене исполнилось шестнадцать лет. В марте вернулся из Германии Платов, умерла Клара Петровна Полянская. Сообщили о смерти Борису Борисовичу спустя месяц. Евгения с дядей полетели в Северный Рейн Германии. Дедушка уже был болен. О чём шёл разговор отца и сына, Евгения не знала, но после смерти деда, который умер в мае, Борис Борисович Полянский стал к племяннице более внимательным. Смерть родителей или свои собственные просчёты повлияли на дядю, но он стал звонить минимум раз в неделю, а заезжал в гости всегда без звонка, как говорил: «по пути». Его старшей дочери было двадцать семь, она уже дважды была замужем и оба раза «неудачно», при этом родила двоих детей. Татьяна, на два года моложе, повторять судьбу своей старшей сестры не торопилась. Самому Полянскому шёл пятьдесят второй год. Андрей Платов звонил Евгении из Германии раз-два в месяц, вернувшись в Москву, он стал это делать раз в неделю. Летом отец и сын планировали отдохнуть в Турции…

Евгении опять снился сон, в котором её вели по холодному и тёмному коридору подземелья. По обе стороны стояли клетки из металлических прутьев, а за ними были люди в грязных одеждах со страшными гримасами на лице, которые вызывали у неё страх. Они пытались дотянуться до неё своими грязными руками и ухватить за волосы. «Нравится тебе компания? – спрашивал голос за спиной? – Посидишь до утра среди них, начнёшь задыхаться от смрада и вспомнишь всё, даже своё сопливое детство. Пошла вперёд». Её толкали в спину, и она оказывалась за решёткой, но уже без людей и в полной темноте. Эта темнота как будто сдавливала её со всех сторон и мешала дышать. Только позже она соображала, что темнота – это не что иное как тёмная плотная ткань, наброшенная на неё Настей со словами: «Пора умирать». Евгения закричала.

– Мам, ты чего, – спросил сын, входя в её комнату без стука. – Мам, это всего лишь сон, – говорил он, присаживаясь рядом.

– Который час, Жень? – спросила Евгения.

– Семи ещё нет. Ты так кричала.

– Я опять видела этот сон. Господи, когда это закончится? Ну не было ни подземелья, ни бомжей. Был обезьянник в отделении полиции, был «невежливый» следователь, обещавший соседство с бомжами, была безумная Настя. Всё! Почему мне снится эта чертовщина, – говорила она, садясь в кровати. – Иди досыпать, я не усну, и не буду нарушать тишину. Прошёл месяц, пора забыть эту историю.

Сын ушёл в свою комнату, а Евгения закрыла глаза и будто увидела себя со стороны в тот день, семнадцатого июня.

Евгения после работы заехала на рынок, купила сыну клубники и направилась в супермаркет. Сделав необходимые покупки, которые заняли минут тридцать-сорок, она переложила пакеты с тележки в багажник автомобиля и собиралась выехать со стоянки. Со стороны пассажирского места в приоткрытое окно заглянул мужчина. По внешнему виду ему можно было дать и сорок лет и шестьдесят. Грязная одежда, нечёсаные волосы и заросшее лицо не позволяли сказать точно.

– Мадам, одолжите пару сотен и я не буду рассказывать Вам историю своей жизни, а сразу уйду, – говорил он, приоткрывая пакет, стоявший на сидении, в котором были два контейнера с ягодой. – Возможно, и я угощусь десертом.

– Вряд ли Вы будете её покупать, но это Ваше личное дело, – сказала Евгения, не глядя на него и доставая две купюры из своей сумки. Держите.

– Благодарю, – сказал мужчина, протягивая руку и беря деньги. Он развернулся и, неспешно, пошёл прочь.

– Клоун, – сказала вслух Евгения, поворачивая ключ и выезжая со стоянки. – Одежда, скорее застиранная, чем не стиранная, как и краги. От неё нет ни запаха, ни вони, а ногти на руках чистые, аккуратно подстрижены. «Ряженый бомж», иначе не скажешь.

Её Тойота влилась в уличный поток машин. До дома было не более полутора километров. Она проехала метров восемьсот и заметила машину ДПС и полицейского, который жезлом указывал ей остановиться. Евгения остановилась на обочине, заглушила мотор и достала документы на машину и водительское удостоверение.

– Старший лейтенант Гринько, – взяв под козырёк, произнёс полицейский. – Предъявите Ваши документы. В машине есть запрещенные к перевозке предметы? Багажник откройте.

– Я что-то нарушила? – спросила Евгения, выходя из машины и открывая пятую дверь своего авто. – Да, я подрабатываю часто курьером и перевожу наркотики и оружие в свободное от основной работы время, – пыталась пошутить она, понимая, что остановка не случайная.

– Вот и чистосердечное признание, – сказал мужчина, вышедший из второй подъехавшей полицейской машины. Что у нас здесь? Вещи в машине все Ваши.

– В машине покупки с рынка и супермаркета. Часть в багажнике, часть в салоне. Вы, действительно, считаете меня курьером? Извините, моя шутка – большая глупость, – сказала она и отошла в сторонку, давая возможность осмотреть машину.

Прошли минуты три, когда из пакета, стоявшего на переднем пассажирском сидении, полицейский достал празднично упакованный подарок.

– Что здесь? – спросил он.

– Не знаю. Я не покупала этот предмет, – ответила Евгения.

Развязав ленту и развернув нарядную бумагу на капоте машины, он показал упаковку дорогих духов. По размерам она была сантиметров шесть на шесть и на девять. Не особо церемонясь, полицейский вскрыл коробку.

– Евгения Сергеевна, а это уже срок, – сказал полицейский. – Что Вы можете сказать на это? – он показал содержимое упаковки, которое представляло собой белый порошок.

– Ничего. Вы ещё докажите, что я её брала в руки, прежде чем положить в пакет, – ответила Женя.

– Докажем, а сейчас поедем в отделение. Вы задержаны.

– Я могу поехать на своей машине, или Вы считаете, что я буду пытаться скрыться?

– С Вами поедет наш сотрудник. Попробуйте обойтись без фокусов.

– Кто из нас фокусник вопрос спорный, – сказала Евгения,