Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Отпуск у меня с первого августа. Поезжай спокойно в лагерь, если мои планы изменятся, я тебе обязательно позвоню. Ты тоже звони, не пропадай надолго.
Глава 8
Новый две тысячи семнадцатый год Евгения встретила с сыном и его подругой Сашей. Уже через час молодёжь оставила её одну, а ещё через час, убрав со стола и сняв праздничный наряд, она легла на диван в гостиной перед телевизором. Новый год она считала семейным праздником и всегда проводила его дома. Одно время это было шумно и весело. С отъездом Полянских и уходом Андрея, праздник устраивали для Жени. Сын вырос. Надобность в приходе Деда Мороза и сказочных чудесах исчезла. Теперь Новый год встречали под бой курантов, загадывая желания, вручали друг другу подарки и наблюдали праздничный салют во дворе тесной компанией. Поздравлять родных с праздником, было принято визитами первого января.
Две тысячи семнадцатый год обещал быть хлопотным. В этом году Евгений Платов оканчивал среднюю школу и поступал в вуз. На классном собрании, в конце января, говорили о многом. После собрания Евгению окликнул отец Саши Ляшенко. Платов Евгений и Саша дружили лет пять.
– Евгения Сергеевна, у меня к Вам просьба. Пусть ваш сын оставит мою Сашку в покое. Парень он видный, неглупый и найдёт себе дурочку в другом месте, – говорил он, глядя на Полянскую сверху вниз.
– А чем мой сын Вам не нравится? Я не стану Вам ничего доказывать как в прошлый раз. Видимо вы забыли, что мы с Вами наговорили друг другу много неприятных вещей. Больше этого не повториться, – ответила Евгения. – Женя неуважительно относится к вам или к Саше? Вы мне можете объяснить, что произошло и чем Вы недовольны?
– Что он может дать моей дочери?
– А он должен ей что-то дать? Насколько я знаю, наши дети дружат не первый год. Вы об этом забыли?
– Я ничего не забыл! Только теперь им не четырнадцать, а восемнадцать лет. Разницу видите?
– Это Саше восемнадцать, а Женьке в феврале будет только семнадцать. Как Вы думаете, кто из них умнее? А если это первая любовь? Она может продлиться год, два, а может закончиться с выпускным вечером. Вы предлагаете мне запретить нашим детям встречаться? Сделайте это сами, если хотите поссориться с дочерью. Я очень сомневаюсь, что Саша когда-либо выйдет замуж за моего сына, но это будет их выбор.
– Мужик должен быть с кулаками, а Ваш Женька ни рыба, ни мясо. Хорошее воспитание – это аргумент, но общения с отцом раз в год не для парня.
– Алексей Геннадьевич, Вы воспитываете дочь один, но я не указываю Вам на «пробелы». Почему вы это делаете? Скажите, Вы не торопитесь? – взглянув на часы, спросила она. – Садитесь в машину, я Вам кое-что покажу, – сказала с обидой Евгения.
– Далеко повезёте? Куда, если не секрет? – спросил Ляшенко, садясь в машину.
– Туда, где есть и рыба, и мясо, – ответила Евгения и замолчала. Поездка заняла не белее семи минут. Идти пешком дворами было бы быстрее. Она привезла Ляшенко в клуб, где тренировался Женька. Сегодня был день тренировок.
– Идёмте за мной, – попросила она, открывая двери клуба. Постарайтесь не шуметь и найти Евгения Платова. Затрудняетесь? Юноша работает в спарринге на татами. Женька совсем не похож ни на рыбу, ни на мясо. Любуйтесь! – улыбнулась Евгения и присела на скамейку.
Прошли минут десять, когда тренировка закончилась. Сын заметил мать.
– Мам, ты, что здесь делаешь? Здравствуйте Алексей Геннадьевич.
– Привезла Сашиного отца после собрания на экскурсию. Тебя подождать, раз уж я здесь?
– Дай мне пять минут, – попросил Женька.
– Давно он занимается? – спросил Ляшенко.
– Лет с одиннадцати-двенадцати. Я уже и не помню. Мы мимо многого прошли не останавливаясь. Начинали с акробатики, потом были танцы, самбо. Остановились на карате. Синий пояс. Теперь он занимается, скорее для себя, клуба, а не на результат. Спортсменом он быть не собирается, но и бросить занятия ему уже сложно. Вас подвезти?
– Спасибо, я пройдусь. Я беру свои слова, в отношении Вашего сына, обратно. Извините.
– Бывает, – улыбнулась Полянская.
Зимний день только начинался, обещая быть солнечным и слегка морозным. На календаре было девятнадцатого февраля две тысячи семнадцатого года, а в квартире Евгении Полянской мать и сын собирались в гости к деду.
– Жень, ты мне что-то хочешь сказать и не решаешься? – задала мать вопрос сыну. – Кого это касается друзей или твоей подружки?
– Можно я приглашу завтра ребят из класса? – спросил Женька.
– Я не возражаю, но думаю, им будет невесело с тортом и чаем. Пригласи их в боулинг или тир, но без спиртного, а потом можете зайти в кафе или к нам домой, но тоже без спиртного. Я не хочу слышать даже о пиве, но позволю коктейль. Согласен?
– Мам, ты знаешь, что я не пью и всё равно, каждый раз, меня об этом предупреждаешь. Почему?
– Мне хочется верить, что моё предупреждение будет услышано. Я прекрасно понимаю, что твоих семнадцати для тебя достаточно, а вот для меня маловато. Мне хочется тебя уберечь от неприятностей, хотя прекрасно понимаю, что это невозможно. Но и ты меня пойми. Как я могу сказать тебе: – «Женька, теперь тебе всё можно», если сама не знаю, что значит «всё» и насколько «можно» распространяется? Деньги возьмешь в ящике стола. Не экономь, но и не сори. Договорились?
– Спасибо, мам. Торт и коробку конфет я положил в пакет. Выдвигаемся?
– Поехали. По дороге обсудим дальнейшие планы.
Дорога заняла минут двадцать пять. В выходной день машин мало, но и дорожные службы в такие дни работой не горят, а значит и дороги не для быстрой езды. Припарковав машину у ворот дома, где теперь жили Орловы, они вышли и вошли во двор. В доме дед их приезда уже ждал. Обняв по очереди внучку и правнука, он пригласил их в свой кабинет.
– Женя, я тебе купил путёвку на май в Турцию, – без всяких предисловий сказал дед. – Поезжай и отдохни. Место выбирал вместе с агентом, предупредив его, что если внучке не понравится – я разнесу их агентство. Так что их жизни на твоей совести. За Женькой соседи неделю присмотрят, а там и каникулы наступят.
– Дед, я не могу. У Женьки
