Герцог вздохнул, не сводя глаз с пустого места на стене.

— Я прихожу сюда каждый день и смотрю на то место, где висел ее портрет, и снова вижу ее — длинные блестящие локоны, которые она позволяла мне расчесывать перед сном, смеющиеся глаза, обворожительная ямочка на щеке, которая появлялась только тогда, когда она лукаво улыбалась…

Коннор, словно завороженный словами старика, смотрел на стену и будто видел женщину, которая была когда-то женой герцога.

Внезапно герцог развернул свое кресло, чтобы видеть лицо Коннора.

— Полагаю, ты считаешь меня нелепым и смешным. Если бы она могла видеть меня сейчас, она бы рассмеялась мне в лицо. Она никогда не щадила мои чувства и мою гордость. И не потакала слабостям.

— Почему после ее ухода вы не развелись с ней и не объявили себя вдовцом, чтобы иметь возможность снова жениться и произвести на свет наследника?

— Потому что я знал, что она навсегда останется в моем сердце и никакая другая женщина не сможет ее заменить. Тебе известно, что после ее ухода я ни разу не спал с другой женщиной? Все эти годы я хранил верность призраку… — Он едва заметно усмехнулся. — Знаешь, ей бы это понравилось. Она бы сказала, что это расплата за то, что я нарушил клятву супружеской верности и разбил ей сердце… Наверное, ты ненавидишь меня, сын.

— Нет, я не испытываю к вам ненависти, ваша светлость, — проговорил Коннор, радуясь тому, что на сей раз сказал чистую правду.

В глазах герцога снова появился хитрый огонек.

— Значит, ты жалеешь меня, что еще унизительнее для больного старика, который когда-то был таким же крепким и дерзким, как ты. Полагаю, я должен быть благодарен тебе и твоей мисс Дарби. Пока ты не вернулся и не рассказал мне, что стало с твоей матерью, я все еще мог надеяться, что в один прекрасный день она вернется ко мне, такая же молодая и красивая, как в тот день, когда ушла от меня. Но теперь я знаю наверняка, что ее уже нет на свете, и мне незачем больше жить. Впрочем, я настолько черен душой, что вряд ли мы с ней встретимся на том свете.

— Если бы у вас была такая возможность, чье прощение вы хотели бы получить? Божье? Или ее? — тихо спросил Коннор.

— Поскольку мне не приходится ждать милости ни от Всевышнего, ни от нее, я бы попросил прощения у тебя.

Коннор встал на одно колено перед креслом герцога, как он сделал это в день приезда, и положил руку на его костлявое колено.

— Ваша светлость, сегодня мне не нужно ваше раскаяние и сожаление, мне необходимо нечто совершенно иное.

Герцог положил свою холодную руку поверх руки Коннора и неожиданно крепко пожал ее.

— Говори, чего ты хочешь, сын. Ты получишь все, о чем попросишь.

Днем в дверь спальни Памелы тихонько постучали. Распахнув ее, девушка увидела двух молоденьких служанок, которые весело щебетали, словно пара синиц.

— Добрый день, мисс, — прощебетала пухленькая розовощекая служанка с огненно-рыжими волосами, прикрытыми кружевным чепцом. — Мы пришли за вами. Лорд Эддивистл ждет вас в бальном зале.

— Лорд Эддивистл? — озадаченно переспросила Памела. Несмотря на плотный завтрак и горячую ванну, она еще чувствовала себя немного разбитой после утренних, обильных слез. — Ах да! Вы имеете в виду маркиза?

— Да-да, мисс, маркиз ждет вас, — подтвердила другая служанка, выше первой ростом, со светлой косой, перекинутой на грудь. — Очень ждет, даже требует.

— Вернее, приказывает, — перебила ее пухленькая служанка и, имитируя низкий баритон Коннора, процитировала его: — «Если она заупрямится, напомните ей, что скоро я стану герцогом, и мое слово будет для всех законом».

Памела бросила недоверчивый взгляд на сестру. Софи лежала на постели, разглядывая свежий номер модного женского журнала, который она тайком взяла из спальни леди Астрид, однако появление служанок вызвало у нее живейший интерес.

— Значит, он сказал, что его слово будет законом? Странно, — пробормотала Памела, — мне казалось, он не слишком любит закон… — Потом взглянула на выжидательные молодые лица служанок и едва слышным голосом добавила: — Передайте лорду Эддивистлу, что я спущусь к нему, как только найду что надеть. Это, кстати, может затянуться до следующей недели.

Служанки обменялись испуганными взглядами.

— Нет-нет, мисс, — проговорила та, что повыше. — Этого вовсе не нужно. Его светлость сказали — достаточно халата.

— Простите, что? Он хочет, чтобы я средь бела дня спустилась в бальный зал в одном халате?

— Да, мисс, — решительно нахмурилась пухленькая девушка, — именно так его светлость и сказали.

Памела озадаченно покачала головой, не понимая, что это нашло на Коннора. Потом распрямила плечи, решительно завязала пояс халата и провела рукой по еще влажным после мытья распущенным волосам.

— Что ж, тогда я готова. Идемте. Не станем заставлять нашего будущего мужа и хозяина ждать.

Она вышла из комнаты в сопровождении сияющих служанок. Софи встала с постели и направилась вслед за ними.

Памела решительным шагом вошла в бальный зал. За ней по пятам семенила Софи. С каждым шагом Памела сердилась все больше. Она была полна решимости, высказать, наконец, Коннору Кинкейду все, что о нем думала. Как он смел, в столь деспотической манере вызывать ее к себе?!

Но когда она вошла в зал и увидела, что ее там ожидало, все мысли в ее голове спутались. Если бы не сверкающие хрустальные канделябры и ряд распахнутых французских окон, она никогда бы не сказала, что это тот самый зал, в котором только вчера проходил фехтовальный поединок. Почти каждый дюйм пространства был занят тюками тканей разной текстуры и самых невероятных расцветок. Повсюду стояли манекены, задрапированные шелком и атласом. Даже старинные рыцарские доспехи, стоявшие у стены, были использованы для демонстрации норкового палантина и маленькой модной шляпки, увенчанной пышными страусовыми перьями.

— О Боже! — вырвалось у Софи.

Опередив сестру, она бросилась рассматривать цветные иллюстрации самых модных образцов одежды, расставленные на специальных позолоченных подставках по всему залу. Казалось, она была на грани обморока.

— Держу пари, все это украдено прямо из Парижа! — пробормотала Софи. — Ничего элегантнее и изысканнее нет на всем белом свете!

В сторону Памелы смотрели десятки выжидающих лиц, но сама она видела только одно. Замерев на месте, она во все глаза смотрела на Коннора, вышедшего ей навстречу.

— Что это ты натворил? — прерывающимся от волнения голосом спросила Памела.

Коннор беспечно пожал могучими плечами, словно все происходящее было для разбойника с большой дороги вполне обычным делом.

— Я созвал их, чтобы они начали готовить твое приданое.

— Что?!

— Тсс! Софи! — хором прошептали Коннор и Памела.