— Любопытно. А кого конкретно он боялся? Это как-то связано с коллекцией?

— Насчет коллекции не скажу. Он все время вспоминал смерть отца и деда, говорил, что их семья проклята, а он несет это бремя и не имеет права его перекладывать на чьи-то плечи. Я так думаю, товарищ капитан, что он пережил в детстве стресс, связанный со смертью отца, и у него в голове перемкнуло. Когда убили Юрия Барановского, Владиславу было шесть лет.

— Ты не узнавал, он в психдиспансере на учете не состоял? — Капитану версия со стрессом, кажется, пришлась по душе.

— Ага, навел справки, — кивнул Илья, — но ничего такого не было. Правда, в Доме творчества все утверждают, что Владислав с детства был замкнутым ребенком.

— Да, это я уже сто раз слышал. Ладно. Еще что?

— Я выяснил, кто навещал Агнессу Барановскую, — перехватил инициативу Никита. — Некто Решетников Дмитрий Игоревич, тридцать пять лет. Бывший сотрудник строительной компании, сейчас без работы. Женат, дочери шесть лет. Состоит любовником Агнессы Барановской.

— Тридцать пять? А дамочке сколько? Она же ему в матери годится, — прищурился Мирошкин.

— И еще, — Никита торжествующе обвел глазами коллег, — у Решетникова ипотека, одну выплату он уже просрочил. Если ситуация не изменится в ближайшее время, он потеряет квартиру.

— Так. А как давно он знаком с Барановской?

— По моим сведениям, около трех месяцев. Барановская — дама скрытная, о личной жизни не рассказывает. Но коллеги не могли не заметить, как она переменилась. Не говоря уже о том, что воздыхатель частенько встречает ее после работы, а такое от глаз консерваторских сплетниц не скроешь. Короче, они познакомились до гибели Владислава Барановского.

— Так, друзья, сами по себе ваши сведения интересны, только пока не ясно, как их связать с убийством. Так что ноги в руки и работайте дальше. Кстати, сегодня хоронят Барановского. Илья, смотайся, понаблюдай на расстоянии.

— Есть.

— Никита, за тобой линия с любовником Агнессы. А я займусь вот этим. — Мирошкин положил ладонь на потрепанную папку со старым делом.

Это было то, что капитан любил в работе больше всего. Докапываться до сути, угадывать изнанку событий, находить ракурс, позволяющий увидеть преступников и жертв не такими, какими они представлялись на первый взгляд. Материалы дела сорокалетней давности он читал как захватывающий роман. Перелистывал протоколы допросов, сопоставлял заключения экспертов, рассматривал поблекшие фотографии. Солнце закончило сегодняшнее путешествие по кабинету, и во владениях капитана Мирошкина наконец воцарилась долгожданная прохлада. А он все читал, неспешно перекладывая страницы.

От чтения его отвлек звонок.

— Слушаю. — Лицо его вытянулось от удивления. — Я на месте, вы можете приехать прямо сейчас.

Капитан Мирошкин с интересом наблюдал за холеным господином, который счел необходимым пожертвовать вечерним отдыхом и явиться в следственный комитет.

Господин пытался вести себя непринужденно, но это выходило плохо.

— Поймите меня правильно, Игорь Сергеевич, — Кони от волнения вертел в руках дорогую оправу, — я бы, безусловно, пришел к вам раньше, но подобная мысль просто не приходила в голову. Признаюсь откровенно, на нее меня натолкнула Мария Леонидовна. Но едва появилось это подозрение, как я тут же поспешил к вам.

— Прошу письменно изложить все, что вам известно. — Капитан протянул руку к стопке бумаги.

— Конечно-конечно, я все подготовил. — Кони достал из портфеля папку и вынул из нее несколько печатных листов. — Здесь все подробнейшим образом изложено: имена, даты, содержание переговоров.

Мирошкин с удовольствием крякнул: что значит иметь дело с профессионалом. Даже времени почти не отнял.

— Благодарю, Федор Григорьевич, было приятно познакомиться. В случае необходимости мы с вами свяжемся.

Кони раскланялся и покинул кабинет.

— Что ж, поздравляю, господа оперативники. — Капитан лукаво глянул на подчиненных. — У нас появился один маленький факт, от которого растут сразу три полноценные версии.

— Сильно, — кивнул Никита. — И что это?

— Условия владения коллекцией, о которых я только что узнал от доверенного лица Барановских. Итак, собрание является коллективной собственностью прямых наследников Николая Ивановича Барановского. Прямых наследников у него было двое: дочь Ольга, мать Леонида Аркадьевича, она скончалась четыре года назад, и сын Юрий, дело о его убийстве я сейчас тщательно изучаю. У Юрия было двое детей, Агнесса и Владислав. Так получилось, что именно Владислав унаследовал квартиру, в которой находится коллекция, и, по сути, стал ее дежурным хранителем. Однако все принадлежит им троим в равных долях, правда, с одним хитрым условием. Они имеют право распоряжаться коллекцией по своему усмотрению, но любое решение должны принять единогласно. Например, решение о продаже всего собрания или отдельных экземпляров.

— И? — не выдержал Илья.

— И единственным человеком, который категорически возражал против продажи чего бы то ни было, был Владислав Барановский. Леонид, Агнесса, даже покойная Ольга готовы были рассмотреть поступавшие семье предложения такого рода. Но Владислав всегда был категорически против.

— Что же получается? — напряженно соображал Никита. — Выходит, как только у Агнессы появляется любовник…

— С большими финансовыми проблемами, — вклинился Илья.

— Именно.

— Агнесса, у которой крышу сносит от любви, готова на все ради любимого. В том числе на покрытие его долга. Но Владислав не позволяет ничего продать. Агнесса боится потерять любовника, Решетников боится потерять квартиру — у обоих мотив налицо.

— Соображаете, — одобрил Мирошкин.

— А что же с Котловой? У нее тоже есть мотив.

— Погоди с Котловой, — остановил Илью капитан. — Есть другая новость. На коллекцию объявился еще один претендент. Точнее, претендентка.

— Еще один ребенок? — не поверил Илья.

— Да нет, единокровная сестрица. Ее папочка в молодости согрешил на стороне, и теперь дама требует свою долю.

— Не понял. Какое отношение она может иметь к доле Владислава? — нахмурился Никита.

— Наследуют прямые потомки Юрия и Ольги. — Мирошкин говорил медленно, как будто перед ним сидели школьники, которым нужно было усвоить трудный урок. — Забудем на время о сыне Котловой, о нем, кроме нас с вами, пока никто не знает. Кстати, это неплохо, целее будет. — Никита с Ильей переглянулись и согласно кивнули. — Так вот, на сегодняшний день у Юрия Барановского имеются трое детей: Владислав, Агнесса и Алла Дмитриева. Все рождены от разных матерей и находятся друг с другом в одинаковой степени родства. Если Агнесса претендует на наследство, то в равной степени может претендовать и Дмитриева.

— Да, но если у Владислава есть сын, он наследует его долю коллекции, правильно? — рассуждал вслух Илья.