— Но зачем?!

— Она приносила жертвы своим богам. Эти боги требу­ют только человеческих жертв. Наступает новолуние. Этой ночью Боргни собирается принести в жертву тебя и твоего спутника.

— Меня уже хотели однажды принести в жертву... — нашел в себе силы пошутить Олаф. — Но как видишь, я жив.

— Да, ты жив. И благодаря мне можешь спастись. Я покажу тебе место, где спрятана лодка. Вы должны бежать.

— Лодка? — Олаф задумался. Выходит, старуха солгала им, сказав, что у нее нет лодки. А как же иначе? Это входило в ее замыслы.

Он еще раз внимательно посмотрел на груду черепов и невольно содрогнулся при мысли, что черепа Хафтура и его могли оказаться в этом жутком месте...

Боргни, безумная старуха, что если просто убить ее?

— Я знаю, о чем ты подумал, — усмехнулась Хельга. — Но этого нельзя сделать...

— Почему?

— Потому что я не стану помогать ее убийцам.

— Но ты же хочешь спасти нас?

Олаф впился взглядом в ее лицо, выражение которого ускользало в полумраке пещеры.

— Спасти — да, — кивнула Хельга. — Но не ценой ее ги­бели. Так что выбирай.

— А почему ты это делаешь?

Не знаю... — она качнула головой, ее голос звучал глухо, все выглядело как сон, кошмарный сон. Но эти черепа, черепа людей, которые были убиты, потому что так хотели темные боги колдуньи.

Олаф соображал быстро, к нему вновь вернулось само­обладание.

— Где лодка?

— Там, — Хельга кивнула на выход из пещеры. — Я по­кажу...

— Но как мне вывести Хафтура, чтобы старуха ничего не заметила?

— Не волнуйся, — с неожиданной мягкостью проговорила Хельга, взяв его за руку. — Она сейчас далеко. И ничего не заметит...

— А как же ты? Что будет с тобой? — Олаф разрывал­ся от неведомых ему ранее чувств, в которых были странно смешаны и жалость, и восхищение, и что-то еще, что-то, ему пока незнакомое. — Ведь Боргни поймет, что ты помогла нам?

— Не думай об этом, сын викинга, — тихо ответила Хельга, задумчиво глядя на человеческие черепа — все, что осталось от тех, кто входил в это страшное место, доверившись стару­хе. — Она не сделает мне ничего...

— А может, тебе бежать вместе с нами? — предложил Олаф, втайне надеясь, что девушка согласится.

— Нельзя, — покачала она головой. — Мне не изменить судьбы, как бы этого ни хотелось.

— Откуда ты знаешь, в чем твоя судьба? Может...

— Я знаю, — она прикоснулась рукой к его устам. — Я знаю, что лучше мне больше никогда не видеть тебя, сын викинга...

Олаф налег на весла, стараясь как можно скорее отплыть от берега. Хафтур, все еще сонный и пребывающий в каком-то оцепенении, полулежал на корме, глядя на юношу как будто откуда-то издалека.

Олаф продолжал грести, не оглядываясь и ни о чем не ду­мая. Ему казалось, что с берега на них смотрят огромные, как очаг в ее лачуге, глаза Боргни. Если он оглянется, колдунья приворожит его и он повернет лодку обратно...

Едва только нос лодки врезался в противоположный бе­рег, заросший редким кустарником, он бросился к викингу и схватил его за плечи.

— Уходим, уходим, Хафтур!

Тот медленно поднялся, точно не узнавал Олафа, потом все же последовал за ним на берег. Перед тем как скрыться в кустах, Олаф не мог удержаться от искушения оглянуться назад. Он обернулся, и ему показалось, что видит человека на том берегу. Но трудно было разобрать, мужчина это был или женщина. Пока Олаф раздумывал, человек скрылся из виду.

Два дня Хафтур и Олаф шли на юг, отдаляясь все дальше от страшной лачуги колдуньи Боргни, где нашли свой по­следний приют десятки безвестных странников. Когда к утру следующего дня викинг пришел в себя от дурмана заклинаний старухи, Олаф рассказал ему все. В первые мгновения Хафтур, побледнев, схватился за меч и хотел вернуться назад, чтобы расправиться с проклятой колдуньей. Но, поразмыслив, остыл, сообразив, что поздно затевать подобные дела, да и ни к чему. Они благополучно спаслись благодаря помощи Хельги и зачем теперь вновь испытывать богов, которые могли отвернуться от них в другой раз?

— Почему девчонка решила помочь нам? — недоумевал викинг, искоса посматривая на Олафа.

Но тот ничего не мог ответить наставнику.

— Душа женщины — загадка, — сказал Хафтур. — Но если боги решили спасти нас с ее помощью, значит, так тому и быть...

— Ты действительно не помнишь, как я пришел в лачугу и разбудил тебя? — спросил между тем Олаф.

— Ничегошеньки, — покачал головой викинг. — Не помню ни лодки, ни того, как мы пришли сюда. Мне все кажется, я уснул там, в лачуге ведьмы, и вот проснулся здесь, в этом не­знакомом месте. Но почему старуха не помешала нам?

— Хельга сказала, что ее душа была в это время где-то в других мирах, — пояснил Олаф, вспомнив слова девушки. — Она не солгала мне.

— Но вот чего я все-таки не могу понять, — викинг по-прежнему выглядел озабоченным, — почему я был околдован, а ты — нет?

— Смотри, Хафтур! — Олаф протянул ему амулет богини, который дала Хельга. — Вот что помогло мне.

Викинг с любопытством повертел в пальцах амулет, ис­кусно выделанную из металла фигурку женщины.

— Богиня Эйр... богиня врачевания... Или не она? — про­шептал Хафтур, все больше и больше приходя в себя и сознавая, какой опасности они подвергались. — Откуда у тебя это?

— Хельга, — коротко ответил Олаф.

— Воистину, мой отец Модольв удивился бы, узнав, что со мной произошло. — Хафтур отдал амулет юноше и посмотрел на восток, туда, где взошло на небо бледное солнце севера. — Теперь нам надо идти. Осталось совсем немного.

* * *

Спустившись в низину, они шли по краю болота. Олафу порой казалось, что он по-прежнему слышит далекий шум прибоя, хотя Хафтур сказал, что они сейчас на большом рас­стоянии от моря. Викинг, глядя на запад, убежище солнца, начал потихоньку осматриваться в поисках места для ночлега и вдруг застыл как вкопанный...

На одном из деревьев он увидел висевшего зверя. При­глядевшись, понял, что это волк. И его привязали к дереву люди.

Олаф проследил его взгляд и тоже уставился на мертвого волка широко раскрытыми глазами.

— Кто это подвесил его сюда?

— Тот, кто подвесил — знал, что делает, — ответил Хафтур, вспомнив о древнем ритуале жертвоприношения верховному асу Одину. Но ему было известно, что волков вешали на ри­туальных столбах, которые называли волчьим деревом. Здесь же викинг видел нечто другое. Может, это просто охотники? Хафтур терялся в догадках.