со стиральным порошком. Студенты живо побросали в ведро остальные документы, а Ян размешал их столовой ложкой. Каллиграфические надписи со студенческого, читательского и зачётки стали превращаться в маслянистые разводы. Пришло время уходить.

Ящик из-под документов поставили на ватманский лист формата А1, на углу ящика разместили ведро, а свободный конец листа аккуратно пропустили под входную дверь – примерно так же, как они поступили с ковровой дорожкой в блоке Тани. Когда все вышли, Ян очень плавно потянул за ватман, подтащив ведро почти вплотную к двери, открывавшейся, понятно, вовнутрь. Саша просунул в дверь руку и придерживал ведро, а Ян собрался с силами и очень резко рванул ватман, выдернув его из-под ящика. Сашина страховка не пригодилась – хрупкое равновесие ведра не поколебалось.

Компания быстро ретировалась из блока Михая. С лестницы Саша позвонил Даниле и спросил:

– Готов принять?

– Да! – коротко ответил Данила.

Саша быстрым шагом пошёл к блоку девушек. Оказавшись у входа, он бросил ключи на пол и лёгким пинком отправил их под дверь.

В это время Анцуп, с неподдельно суровым выражением лица, уже заканчивал свою полную негодования лекцию сидящему на стуле Михаю, в которой разъяснял правила поведения в студенческом сообществе и намекал на возможные последствия нарушения этих правил.

– Всё! – подытожил Анцуп. – А теперь – угрёбывай! – и он строго показал пальцем в сторону входной двери.

Михай встал со стула и, потирая ушибленный бок, двинулся к выходу.

– Ключи не твои на полу валяются? – остановила его Таня.

Михай подобрал ключи и с видом побитой собаки ускользнул в дверь.

Тем же вечером студенты собрались у Яна – отметить отъезд друзей и вообще обсудить сегодняшнюю операцию. Ребята, что ходили с Яном, подробно описали, как они исполнили шутку с ведром, а Чебурек, который после возвращения Михая не поленился подслушивать под дверью, подтвердил, что цель операции достигнута.

– Теперь Михай не скоро в свой Красноярск попадёт! – констатировал Анцуп. Билетов у него нет, паспорта тоже…

«Так что пусть остаётся в общаге и отражает наезды сектантов!» – подумал Саша.

Глава III. Экспедиция

Начало пути

Утро в день отъезда выдалось хмурым, небо затянули плотные облака. То и дело начинался дождь и почти сразу переставал. Дул довольно сильный ветер. Не похожа была погода на летнюю…

Зато Ян и Саша хорошо выспались – мурманский поезд, на котором они планировали добраться до Петрозаводска, уходил в 14.30, и не требовалось рано вставать. Саша предлагал поехать на вокзал на троллейбусе, что останавливался сравнительно недалеко от общаги, Ян, по американской привычке, собирался вызвать такси. Но вопрос разрешил Сергий, организовав корпоративный транспорт от церкви. В качестве такового выступил всё тот же коричневый уазик, только за рулём сидел другой водитель, а Крохотулько приехал пассажиром.

Вместе с Сергием они поднялись к Яну и помогли друзьям дотащить до машины огромные рюкзаки. Пока шли, Сергий пояснил, указывая на тощего низкорослого мужичка, что поёживался и переминался с ноги на ногу возле уазика:

– Это ещё один член нашей делегации! Диакон Иван Евграфович Бордячий! Служит в моём приходе!

– Бродячий? – инстинктивно переспросил Саша.

– Нет, – поморщился Сергий, никакой он не бродячий. Именно – Бордячий!

Познакомившись с диаконом и запихав рюкзаки, Ян и Саша разместились в задней части фургона, а Сергий сел спереди и командой «С Богом!» приказать водителю трогать.

Ехать было недалеко. Тем не менее диакон сразу же закурил и, к неудовольствию некурящего Сергия, его примеру немедленно последовали все пассажиры задней части. Водитель, перехватив недовольный взгляд начальника, от курения воздержался, а диакон, извиняясь, сказал:

– Оно ведь тут, в фургоне, не видно, а то на перроне неудобно, я ведь всё-таки лицо духовное, нам курить не положено!

Сергий промолчал, а вот Сашу слова «лицо духовное» удивили. Формально, конечно, диакон был прав – лицо он духовное, а не светское. Но натурально его лицо никак не ассоциировалось с духовностью. Скорее оно было пропитое. Выглядел он старше своих пятидесяти лет, морщинистый, субтильный, с жиденькой седой бородёнкой, по форме похожей на козлиную, сальными взлохмаченными волосами и явным запахом вчерашнего перегара. Вот Ян – тот иное дело, он реально походил на духовное лицо: эдакий панкующий гуру, сильный и мудрый, добрый и понимающий. Но он, в свою очередь, вовсе не походил на диакона. Хотя бы потому, что имел слишком жизнерадостное лицо.

Тут надо сделать одно отступление. Помощников Сергия звали одинаково. Чтобы различать их, он решил им придумать псевдонимы, а точнее – кликухи, и сперва обозначил по национальному признаку – хохлом и кацапом, так как Крохотулько был украинцем, а Бордячий – русским. Но те, в свою очередь, прозвали его жидом, что Сергию не понравилось, так как евреем он себя не считал, хотя, возможно, отчасти им и являлся. Тогда он испробовал следующий вариант – его подсказали мальчишки из соседних домов, которые часто играли во дворе храма и невольно наблюдали за жизнью прихода. Они дразнили Крохотулько кличкой Мальчиш-бухиш, а диакона, который выглядел старше, Иван-бухан. Но и эти псевдонимы не прижились, к тому же их употребление в церкви нарушало благоговейный настрой прихожан.

Ситуацию с Крохотулько помог разрешить Ян. После первой же встречи он прозвал его Ящуром, так как, если смотреть на Ивана в фас, образ его лица сильно напоминал свирепую морду ящерицы, внушавшую тихий ужас пустотой своих хладнокровных глаз. С Бордячим было сложнее. С одной стороны, напрашивалась кличка Бурдюк, но диакон был слишком тощ, чтобы носить такой ник. Поэтому с ходу Яну ничего придумать не удалось.

Кстати, сам отец Сергий имел довольно необычную мирскую фамилию – Надточий. Склонный к иронии Ян поначалу за глаза называл его Нажопием, хотя потом проникся уважением и перестал. В свою очередь, Сергий обошёлся с ним деликатнее и обозначал Яна и Сашу как профессора и студента.

Договариваясь о поездке, денег решили не экономить, взяли билеты в купейный вагон. Саша этому очень обрадовался – ему совсем не нравилось ездить в плацкартном, а по ограниченности средств он если куда и ехал, то только в нём. Правда, в одно купе вся шобла не помещалась, и, пользуясь безобидностью диакона, Ящур и Сергий отправили его в соседнее.

Задержался он там, правда, ненадолго. Бросив свои пожитки под нижнюю полку, Бордячий сразу же вернулся назад, поблёскивая в руках литровым пузырём недорогой водки. Поблёскивала не только водка. Саша сразу заметил, как оживился диакон: глаза заискрились, мимика активизировалась, а лицо как будто посветлело, словно внутри головы зажглась энергосберегающая лампочка. Сергий тоже заметил перемены в своём соратнике, отчего, наоборот, напрягся – видимо, по предыдущему