Эффект от такого макияжа превзошел мои самые смелые ожидания. Я и так всегда была бледноватой. Даже видимые глазом венки имели какой-то нездоровый зеленоватый оттенок. Неделя хронического недосыпа добавила мне интересной бледности и нюдовые тени под глазами. Хотя, нюдовые – это я себе польстила. На самом деле под глазами у меня залегли самые настоящие синяки. Никакой корректор от них не мог избавиться. И когда я подвела губы выбранной помадой, то самой захотелось перекреститься со словами «Чур меня!» Из зеркала на меня смотрел голодный и замученный вурдалак. Орал маэстро моды знатно.

Кое-как отбившись от обозленного стилиста, уверенного почему-то, что я это сделала специально, чтобы поиздеваться над ним, я поплелась на пытку имени здорового образа жизни.

На беговой дорожке мне стоило огромных усилий, чтобы удержать темп и не запутаться в собственных ногах. Я всегда была неуклюжей. Но сейчас моя неловкость из-за хронической бессонницы возросла в геометрической прогрессии. Я с трудом перебирала ногами, вяло размышляя не стоит ли позвать тренера и отложить тренировку, когда одна моя нога предательски подломилась. Пальцы рук мгновенно соскользнули с поручней. Я даже испугаться не успела. Сначала меня резко повело в сторону. А в следующее мгновение меня ослепила боль. И я, кажется, на пару секунд отключилась.

Вернула меня в этот мир старая добрая ледяная вода. Половина лица горела огнем. Тело ломило от боли. Оказалось, что я умудрилась со всего маха шмякнуться лицом о ленту тренажера. Как еще ничего себе серьезно не повредила? Только кожу на лице содрала. До крови. Сознание плыло. Я смутно осознавала, как передо мной стоит навытяжку белый от ужаса тренер в компании полуобморочного администратора. Как кто-то рядом причитал и вопил. Болезненный дурман развеялся только когда меня с лавочки сдернули знакомые сильные руки. Алекс. Он снова пришел меня выручать. Удержать дебильную улыбочку оказалось очень сложно.

Окончательно сознание ко мне вернулось на улице. Когда израненную кожу лизнул холодный декабрьский ветер. Стало так больно, что я не удержалась и застонала. Алекс хмуро буркнул:

- Говорил же: прикрой полотенцем. Потерпи, сейчас все закончится.

Только теперь я осознала, что Алекс несет меня на руках. На нас оборачивались. Перед нами расступались. Одна, видимо особо впечатлительная, даже закатила глаза. Видимо, примерилась грохнуться в обморок. Удержалась она от соблазна, или все же прилегла отдохнуть на холодный асфальт, я не увидела. Мы достигли машины.

Алекс споро устроил меня на переднем сидении, снова ткнув в руки полотенце.

- Осторожней. У тебя кровь идет. Открытую рану лучше бы чем-нибудь прикрыть.

Я дернулась. Вампиры же любят кровь! От ужаса и испытываемой боли губы не слушались. Так что я только с второй попытки сумела невнятно проблеять:

-Может, лучше я сама? Тебе же трудно рядом со мной.

- Вот еще! Как ты сама в таком состоянии куда-то собираешься добираться? Тебя же ноги не держат! И что это за глупая идея пришла тебе в голову?

Я смутилась:

- Ну как же! У меня кровь. А ты… Тебе же…

Выдавить из себя фразу о том, что вампиры жить не могут без свежей крови и набрасываются на любого, у кого идет кровь, как акулы, оказалось невозможно. И я жалко посмотрела на Алекса. Он как раз вставлял ключ в замок зажигания. И, видимо, сам догадался, что я имею ввиду. Ключ прошел мимо скважины, царапнув пластик рулевой колонки. А вампир потрясенно воззрился на меня:

- Что?! Ты меня совсем слабовольным идиотом считаешь? Думаешь, я не в состоянии контролировать жажду? Кроме того, ты, видимо, плохо меня слушала. Я – рожденный вампир! И в качестве пищи кровь мне совершенно не нужна!

Алекс сердито пихнул ключ и так его крутанул в замке, что я почти ожидала услышать хруст треснувшего метала. Но ключ выдержал. А мотор басовито заурчал. Машина так резко стартовала с места, что меня вжало в сидение. И я сильнее, чем следовало, прижала к лицу полотенце. Боль взорвалась фейерверком перед глазами. Я вскрикнула. Говорить что-либо или возражать вампиру перехотелось. Я притихла, пережидая вспышку боли, и за дорогой, в общем-то не следила. Алекс гнал как сумасшедший. Нам часто гневно сигналили вдогонку. И я ожидала вскоре увидеть приемное отделение ближайшей больницы. Но, когда машина сбросила ход, я отняла надоевшую, пропитанную кровью, тряпку от лица и обомлела. Мы парковались у моего подъезда. И что мы тут делаем? Я осторожно повернулась к вампиру. Алекс все еще на меня злился. Но уже не так сильно. И я рискнула спросить:

- Алекс, а почему ты не отвез меня в больницу?

Зеленые глаза хмуро на меня зыркнули:

- Ты себя в зеркало видела?

Я осторожно покачала головой:

- Нет. А что?

- Если я тебя сейчас сдам вашим эскулапам, то ты на всю жизнь останешься с изуродованным лицом. Слишком сильно размозжены мягкие ткани.

Я похолодела. Это ж надо было так неудачно упасть! Губы противно дрогнули, когда я задавала вопрос:

- И что теперь? Разве, если само будет заживать, хуже не будет?

Вместо ответа Алекс молча покинул машину. Как сквозь смазанное вазелином стекло я наблюдала, как он обходит капот. Дрожали теперь не только губы. Вот это я вляпалась! С изуродованным лицом не то, что хорошую работу, а просто любую, попробуй найди. Я и так далеко не красотка. И с фигурой проблемы. И с волосами. А если ещё и лицо будет в шрамах, то хоть в петлю лезь.

Дверца с моей стороны распахнулась. Алекс, не обращая внимания на мое слабое сопротивление, подхватил меня снова на руки, ногой захлопывая дверцу. Я снова попыталась вывернуться:

- Алекс, пусти! Я сама пойду. Ты не обязан носить меня на руках.

- Хорошо, что ты об этом помнишь. – Тон вампира холодный, как могильный камень. – И чего ты уже ревешь? Больно?

- Нне-ет!

Только когда Алекс сказал вслух, я поняла, что действительно плачу. А как только осознала, меня накрыла истерика. И я почти забилась у вампира на руках. Алекс сильнее меня стиснул. И, кажется, пробормотал:

- Проклятые боги, ну когда же это закончится?

Я не знаю, как Алекс со мной на руках умудрился запереть машину, открыть подъезд, вызвать лифт и отпереть дверь квартиры. Но в себя я пришла от резкого, даже болезненного холодного компресса на раненной щеке. Мда, вампир есть вампир. Даже пожалеть себя всласть не дал. Я попыталась отодрать от своего лица источник холода. Да кто б мне позволил! Алекс мигом поймал меня за руку:

- Не дергайся. Нужно кровь остановить. А то слишком сильно идет.

- А потом что?

Мой вопрос прозвучал не очень внятно. Губы тоже были разбиты. И уже покрылись запекшейся корочкой.

- Увидишь. Не дергайся. Вернем твое лицо.

Я послушно замерла. Холод заморозил боль. Я смогла немного расслабиться. Постепенно на меня начала волнами накатывать слабость, с каждым приступом становясь все сильнее. Жестокий недосып, усталость и травма слились в странный гремучий коктейль. К тому же, рядом с вампиром я чувствовала себя в безопасности. Настолько, что даже про жуткие кошмары не думалось.