бесплатной?! — опешил Саганов.

— Во-первых, Диденков и Бабуров покинули не место преступления, а приют для брошенных животных, где могла находиться потерпевшая незадолго до смерти. А во-вторых, Диденков и Бабуров могли убить ее не сразу, а через час или даже полтора после того, как взяли ее в заложники.

— А они взяли ее в заложники? — нахмурился адвокат.

— Неужели Диденков и Бабуров это отрицают? — усмехнулся Макар. — Быть такого не может.

— Так, пожалуйста, не надо меня путать!.. — снова воспрянул духом Саганов.

— Я исхожу из гипотезы, что преступник сначала ударил потерпевшую, а затем уже убил. С разницей в один час. Сначала ударил и убил, а потом бросил под поезд.

— Ударил, убил и бросил под поезд, — кивнул адвокат.

— Ударил и убил — это одно и то же, «ударил» можно опустить.

— Почему это одно и то же? Гематома появилась с двух до двух тридцати, смерть наступила с трех до трех тридцати.

Макар с трудом сдержал удивление. Его-то убедили, что гематома и стала причиной смерти. Не убеждали. Но убедили.

— И все равно… — вслух проговорил он.

— Что все равно?

— После удара в висок Семибратова могла потерять сознание. А потом уже умереть. От этого удара и умереть, — глянув на Славину, предположил Макар.

— А вот и нет! — расплылся в улыбке адвокат. — Причина смерти — асфиксия. Возможно, потерпевшую задушили.

— Ну так Диденков и мог ее задушить, — усмехнулся Макар.

Он удивленно смотрел на Саганова. Действительно, чему он радуется? Убедительных аргументов, отметающих вину своих подзащитных, он так и не привел, а значит, задачу свою не выполнил.

— Или Бабуров, — кивнула Славина.

— А потом под поезд, — добавил Капитонов.

— Но в автомобиле не найдено ничего доказывающего, что потерпевшая находилась там в момент смерти, — не сдавался Саганов. — Если ее душили, должно же было что-то там остаться. Волосы, потожировые выделения… Грязь с ее ног.

— Грязь с ее ног — это сильно, — усмехнулся Макар.

— Нужно сличить микрочастицы грунта в салоне автомобиля, на резиновом коврике, наконец, и микрочастицы с обуви потерпевшей.

— Дерзайте!

— Вам, я так понимаю, это неинтересно. Улика у вас есть!..

— Улика у нас есть. И это вовсе не основание переходить на личности.

— Да, на личности переходить не будем, — медленно проговорила Славина. Она, казалось, думала о чем-то своем, возможно личном.

— Еще что? — спросил Капитонов, спокойно, но пристально глядя на Саганова.

— Диденков и Бабуров задержаны незаконно, вы должны их освободить.

— Если должны, освободим… — Макар взял адвоката под локоток и, поворачиваясь к Славиной, добавил: — А если не должны, оставим себе.

— А зачем они нам нужны? — оценив шутку, улыбнулась Марина.

— Для коллекции, — сказал Макар. И, выставив адвоката за дверь, добавил: — По делу Семибратовой.

— Коллекция предлагает хотя бы какую-то множественность.

— А где я сейчас был?

— Где ты сейчас был?

— Я ведь не сказал, что губную помаду Бабурову подбросили.

— Кто?

— Маргарита Котлярова, наша старая знакомая…

Стараясь не углубляться в подробности, Капитонов изложил суть событий, приправив их своими суждениями.

— То есть Котлярова могла убить Семибратову.

— Могла просто ее толкнуть.

— А кто задушил?

— А кто доставил ее на Железнодорожную улицу?

— Кто?

— Сама Котлярова не могла. Если у нее не было машины.

— А такси?

— Таксистов мы отрабатывали… Да и какой таксист ввяжется в такое дело?

— Дураков нет.

— Да и не звонила она. Во всяком случае, по телефону.

— Может, мессенджер какой-нибудь конфиденциальный. С тайной любовной переписки, — пожала плечами Марина.

— От кого тайна? — вскинул брови Макар.

— Не знаю, кто там у Котляровой.

— Кто там у тебя?

— У меня?! — опешила Славина.

— Откуда ты про такие мессенджеры знаешь? С тайной любовной переписки.

— Откуда знаю? — порозовела Марина. — Я, между прочим, уголовным розыском заведую, должна быть в курсе.

— Извините, товарищ заведующий… Товарищ начальник!..

— Это ты сейчас юродствуешь?

— А если серьезно, никаких таких мессенджеров у Котляровой на телефоне нет. Если она не удалила приложение.

— А если было? Если тайна переписки?… — задумалась Славина.

— Девушка она незамужняя, но если тайна переписки, значит, это тайна женатого человека.

— Да, наверное.

— Но, возможно, Семибратова просто упала. Просто ударилась… И просто ушла.

— А Котлярова?

— Котлярова спала пьяная.

— А губную помаду зачем подбросила?

— Это перечеркивает все доброе о ней мнение.

— А если она знает, что это Диденков и Бабуров убили Семибратову?

— Тогда бы она сказала.

— А если не может сказать?

— Тогда будет сидеть.

— Как она тело вывезла?

— Будем работать, будем искать.

Капитонов уже не мог отдать это дело кому-то другому. Может, и не было у них с Ритой ничего, но все же он дал обещание защищать ее. По большому счету, обещание это ни к чему не обязывало, но отказаться от Котляровой он не мог. Если он выведет Риту на чистую воду и суд установит ее вину, все равно его совесть будет чиста. Потому что он сделает все, чтобы ее не осудили напрасно.

* * *

Собаки лают, нервы зудят, душа рвется на части. Не надо было связываться с Ритой, не стоило грешить с ней, но дело сделано. Вадим чувствовал себя обязанным помочь ей. Поэтому он снова в питомнике. Да по-другому и нельзя. Подмена будет только завтра, должна вернутся из отпуска помощница, а сегодня кто-то должен кормить собак, следить за ними.

А собаки лают все громче, и голодные они, и беду чуют. Одна собачья мама в морге, другая в следственном изоляторе — одним словом, ничего хорошего ждать не приходится. Да и у Вадима на душе полный раздрай. Действовать нужно, бегать, искать настоящих убийц, а он не знает, с чего начать, и собаки жрать просят. Все это так действует на нервы, на чесотку пробивает.

А еще Оксану нелегкая принесла. Нет, он, конечно, рад ей, кто-то же должен ему помочь, но у него недоброе предчувствие. И взгляд ее не предвещает ничего хорошего.

— Это правда? — выбив у Вадима из рук пустую миску, спросила девушка.

Собака в клетке зарычала, но Оксана этого даже не заметила. Она испепеляла взглядом Вадима.

— Что правда? — Ворошилов пытался скрыть волнение, но Оксана смотрела прямо в его глаза.

— Котлярова арестована!

— А-а, ну да, — облегченно вздохнул он.

— А ты что подумал? — хищно сощурилась девушка.

— Ничего не подумал… А ты не видишь, чем я занят?

— И вижу. И слышу… Котлярова во всем призналась!

— В убийстве?

— В измене!.. Ты ее по-собачьи здесь, да? — язвительно спросила Оксана.

— Что по-собачьи?

— Трахал!

— Кто сказал?

— Она сказала!

Он, в общем-то, думал, что Рита может открыть следователю тайну их отношений — в порядке, так сказать, информирования. Рассказать все,