Фиктивный водитель «Газели» метнул-таки свой аркан. Однако раньше, чем он попал в цель, Скользуха, совершив ещё один рискованный прыжок, сиганула через стекло и исчезла внутри дома. К Еве, прихрамывая, подошёл Филат.

– Преклоняюсь и падаю ниц! Как она меня уделала, эта Скользуха! – восхищённо воскликнул он. – У неё на руке боевой перстень. Вы же знаете, я умею чужую магию переделывать! В момент зарождения подкрутить что-то на пару капов… А она это сообразила и с подмесом меня шарахнула! Зелень напополам с рыжьём. Быстро не блокируешь, дохлый хмырь! Хорошо, у меня отводящая нить была – всё в землю спустила! А то бы зашибла!

– А что Скользуха делала в магтобусе? – спросила Ева.

– Без понятия. Скорее всего, хотела спрятаться и с нами увязаться. Да только я случайно увидел, как за колесом что-то мелькнуло… Хорошая всё же вещь – глючные мороки!

Глава 10

Банка, полная солнца

– А ты не знала, что у животных может быть аллергия на человека?

– Чего-о?!

– Я серьёзно. Некоторые кошки начинают чихать. У собак начинает выпадать шерсть – и так далее. Среди животных полно аллергиков, только нам на это обычно наплевать.

Записи Павла Звенидрага

Настасья, прохихикав всю ночь с железной девушкой Рогнедой, которая для голема оказалась патологически смешливой, под утро устроила себе автоспатокинез на 59 минут 59 секунд, чтобы иметь возможность сказать, что сегодня она не спала и часа. В магтобус Бермята занёс Настасью на руках.

– Посмотри, какая она красивая! Когда спит, почти похожа на нормального человека! Или я женюсь на ней, причём ещё до конца года, или буду ощущать себя полнейшим неудачником! – сказал он стожару.

Стожар понимающе хмыкнул.

– До конца года маловато времени, а Настасья – крепкий орешек! – заявил он. – По стожарской классификации, существует четыре типа женщин: Венера, Минерва, Юнона и Артемида. Венера – это селфи, поцелуйчики и дутые губки. Минерва – школьная отличница, которая поднимает руку прежде, чем учитель успеет задать вопрос. Юнона – это дом, уют, салатики и дети в чистых штанишках.

– А Настасья кто?

– Настасья – четвёртый тип. Артемида. Хотя и в небольшой смеси с Минервой. Артемиды – это бегательные женщины. Они вечно куда-то несутся, ухитряясь на бегу ещё поучать. Ты никогда не видишь саму Артемиду – а только её тень на стуле. Счастье любой Артемиды – узнать, что в соседнем городе, всего-то в ста километрах, какой-то собаке нужна косточка! И вот Артемида срывается ещё ночью и начинает свой забег… По лесам, по болотам. Причём в последний момент оказывается, что косточку для собаки она забыла дома. Если бы она взяла её, то это была бы уже Юнона. Третий тип.

Небо было сизое, тёмное, облачное. На крыше магтобуса сидел Тит и дразнил Ниську выкраденным у неё обрезом. Рядом с ним стояла зеркальная банка Сигизмунда Подземникуса. Ниська орала на брата снизу, чтобы он прекратил, и швыряла в Тита ослепляющими гранатами.

– Это я называю «маскировка по высшему разряду». А потом макси-фейсы ещё удивляются, как их кто-то вы- следил! – проворочал Филат.

– Солнце видишь? – снизу крикнула Титу Ева.

Щекастый макси-фейс вгляделся в сплошные тучи. И сразу, как по заказу, в промежутке между двумя высотками возник солнечный диск. Это был точный ориентир – дома как прицел, а само солнце как ружейная мушка. Первый солнечный луч алым пальцем уткнулся в крышу магтобуса и пополз к ногам Тита.

– Банка! Не зевай! – завопил стожар.

Тит животом бросился на луч, будто желая прижать его своим телом, распахнул банку и ухитрился поймать луч прежде, чем тот соскользнул. Едва луч оказался в банке, как Тит захлопнул её крышкой и дважды провернул. Луч заметался, отражаясь от стенок. Из банки не вырвался и превратился в крохотного огненного человечка – ростом с ноготь, с рыжей чёлкой, с короткими ручками и ножками. Человечек барабанил по стеклу, кривлялся и требовал его выпустить.

– Покажешь дорогу к Сивояре – выпустим! – пообещал Филат.

Огненный человечек сердито пометался, но вырваться не сумел и кивнул, показывая, что согласен.

– Откуда он знает, где Сивояра? – спросила Ева.

– Он солнечник. В родстве с элементалями огня, но не элементаль. Он знает всё, что сейчас видит солнце. То есть если Сивояра сейчас вышла из убежища и стоит где-нибудь на видном месте, то он её найдёт, – сказал Филат. – А вообще неплохо Сивояра всё просчитала! Фазаноль не может управлять солнечниками.

Они забрались в магтобус. В банке метался оторвавшийся солнечный луч. Дорогу он, правда, показывал как-то неопределённо. Тыкал крошечной ручкой в пространство, нервничал и очень их торопил. Его беспокойство передалось и остальным.

Задора бросилась к водительскому креслу и принялась дёргать рычаги, ведущие к полётным талисманам, и нажимать педали. Крылышки невпопад заработали. Магтобус тяжело оторвался от асфальта. Шпики Ропши погнались за ними. Один даже уцепился за трубу, но испугался высоты и, когда Задора снизилась, давая ему возможность спрыгнуть, охотно разжал руки.

– Сейчас доложат Ропше, а тот – Нахабе! – буркнул Филат.

Смотреть, как Задора вёдет магтобус, было невозможно без содрогания. Слишком маленькая, чтобы нормально смотреть в ветровое стекло, Задора подложила под себя перевёрнутый картонный ящик. Ящик внутри был пустой, и то и дело Задора в него проваливалась. Тогда макси-фейса верещала, пытаясь выбраться. Не дотягиваясь до педалей короткими ножками, Задора нажимала на них палкой, на которую для большего сходства с ногой нахлобучила ботинок, прикрутив его саморезом.

Бермята тихо стонал. Он уже трижды пожалел, что без «Ровера». Не просто же так он постоянно с ним возился и то и дело летал на нём к гномикам-механикам.

– Может, я поведу? У тебя хотя бы права есть?

– Да какие у детей права? У детей сплошные обязанности! – отозвалась Задора и, бросив руль, помчалась давать Титу подзатыльник. Брошенный без присмотра, магтобус устремился к земле, но в последний момент Задора лихо ткнула в педаль палкой и набрала высоту.

Следуя указаниям солнечника, магтобус медленно тащился над домами. Задора старательно рулила, снося днищем уцелевшие дымоходные трубы. Филат, торчащий у заднего стекла, тихонько присвистнул:

– За нами летят четыре прыгающие магшины!

Через особняки московского центра, с улицы на улицу, как шахматные кони, прыгали четыре такси. Две магшины были типичными такси, даже с уцелевшими шашечками. В третьей угадывался взятый со свалки лимузин, а последняя представляла собой военный грузовик с закрытым брезентовым кузовом.

Когда одно из