другом по философскому факультету МГУ, работавшим в журнале заместителем ответственного редактора Соболева. Мне он с самого начала не понравился. А когда Карякина выгнали из журнала, Ваня попытался занять его место в отношениях со мной. Не успел друг уехать, пригласил меня пообедать в ресторан, начались ухаживания. Видимо, решил: Карякину – можно, может, и мне перепадет. Я его послала к черту. Ванечка сделал оглушительную карьеру, стал членом ЦК КПСС. Успел до распада СССР доползти до вершин коммунистической власти. Потом стал помощником Горбачева. От Академии наук получил все звания и почести и… неожиданно в 70 лет умер в Китае. Но с Карякиным они разошлись еще в журнале, а когда Фролов стал помощником Демичева и начал тиражировать новый партийный слоган «надо перепрыгнуть через поколение ХХ съезда», Юра дал ему хорошую словесную пощечину, и мы с ним покинули роскошный дом Фроловых навсегда. Но все это было потом…

Получаю международные права

Поначалу работы было немного, начальство и многие сотрудники журнала были в отпусках. Вот я и решила, не теряя времени, поучиться на чешских водительских курсах и получить права. Ездить я уже умела. На Кубе немного баловалась на американских машинах, но рядом всегда был шофер-кубинец, какой-нибудь очередной обожатель. Правила выучила, правда по-чешски, до сих пор из меня порой выскакивает: «Ты что, дурак, не видишь? Моя «пшедность» («мое право преимущества» по-чешски)!

Права получила быстро, международные, на английском языке. Чехи твердо знали: надо уважать Старшего брата. Правда, вручая мне права, флегматичный «кнедлик» (так я звала начальника школы) съехидничал: «Надеюсь, у нас вы ездить не будете». Он имел резон так говорить. Ездить я еще по-настоящему не научилась, правила знала плохо, была явно социально опасным элементом.

Но теперь-то я понимаю, что мне тогда сильно помог замечательный дядька из чешского отдела редакции по фамилии Прохазка. Потом я узнала, что он был связан с чешской «беспечностью». Уж не знаю почему, но он помогал мне и присматривал за моей машиной. И однажды спас от наших людей из Комитета госбезопасности, когда я выкинула чудовищный фортель. Об этом стоит рассказать, хотя я обещала Прохазке двадцать лет никому не рассказывать. Но прошло уже пятьдесят, так что обещание свое я сдержала.

Дело было так. В сентябре 1965 года мне дали путевку в престижный дом отдыха на озере Балатон (Венгрия), где отдыхали многие наши сотрудники. Я решила поехать на своей машине и, посмотрев карту, поняла, что ближе всего и удобнее проехать через Австрию, а заодно и Вену посмотреть. Было у меня к тому времени устное и не к чему не обязывающее приглашение приехать в Вену от одного советского чиновника, не помню даже его имени, кажется из МАгАтЭ (Международное агентство по атомной энергии), который был гостем редакции. Я отвозила его на какой-то прием в замок, довольно далеко от Праги. Наверное, в порыве благодарности он и сказал: «Приезжайте ко мне в Вену в гости». И дал визитку. Вот я и подумала: почему бы не воспользоваться этим приглашением?

Отправилась на свой страх и риск в посольство Австрии. Там очаровательному молодому консулу показала свои документы, приглашение на Балатон и попросила разрешить мне проехать через Австрию, ведь так ближе и приятнее, чем через всю Чехословакию. Он со мной согласился, улыбнулся, видимо, я ему понравилась, и поставил в моем паспорте въездную визу в Австрию. Вышла довольная и спокойная, никто ведь не узнает о моем несанкционированном посещении иностранного посольства. Но я не знала, что без разрешения советского посольства никого в капстрану не выпустят.

На чехословацко-австрийской границе меня притормозили чешские пограничники. Притормозили надолго.

– А в чем дело, ребята? – спросила я по-чешски, дружески, не подозревая, в какую историю вляпалась. Пограничники вежливо попросили меня отогнать машину в сторону и, забрав документы, удалились. Мимо меня проезжали машины в ту и другую сторону. Я исправно ждала. Прождала около двух часов, не теряя оптимизма… И вдруг меня пропустили через границу, ничего при этом не объяснив. «Значит, все в порядке», – решила я.

Все-таки удивительное дело молодость и беспечность. Довольно быстро добралась до Вены. Поразили превосходные дороги, чистота, опрятность домов и садов. Светофоры огромные, не как у нас в Москве, чистые, яркие. На четко расчерченной сплошными и прерывистыми линиями основной трассе светились потрясшие меня стрелки поворотов. Ехать было легко и приятно, но когда надо было выехать на основное городское кольцо (вроде нашего Садового), меня сковал страх. Машины двигались, на мой взгляд, слишком быстро, чтобы я могла влиться в поток и перестроиться. Остановилась, как ослица, за мной остановились вежливые австрийцы. Подождали, и наконец кто-то крикнул, естественно по-немецки (слава богу, учила его в школе): «Ну что стоишь, дурная голова!»

Что делать? Поехала, понеслась в этом потоке. Но как только увидела полицейского, засигналила что было мочи не знаю кому, и подкатила к нему. Здоровый молодец, широкое улыбающееся лицо, он сначала весело посмотрел на меня, а потом в полном недоумении уставился на мою машину. Полагаю, в своей практике он не имел дело с советской маркой «Москвич-407», но еще больше поразил его номер: МОП 12–60.

Это что за номер? Откуда машина? – спросил он меня. Это я еще поняла, но объясниться дальше на его родном языке не смогла. Перешла на английский.

– Вообще я из Москвы, но работаю в Праге. Журналист. Еду транзитом в Венгрию на озеро Балатон отдыхать.

Теперь меня не понимал он. И перешел на жесты. Показал мне: из Москвы бывают только делегации, толстые мужчины в шапках. Мы посмеялись. Я показала ему адрес, куда мне надо было доехать. Он: знаю, близко. И стал мне показывать, какие повороты надо сделать, чтобы уйти с кольца. Увидев мое унылое лицо, понял, что я совсем пала духом и уже ничего не воспринимаю. Тогда он своей полицейской властью перекрыл движение на кольце и прямо отправил мою машину на нужную мне улицу.

«Бывают же хорошие полицейские!» – поблагодарила я Господа. Правда, меня ждало еще одно испытание. Пригласивший меня советский чиновник, уж не знаю почему, так испугался моего нежданного приезда, что сразу выпалил: «Только вещей в дом не заносить и вообще придете, когда стемнеет». Вероятно, боялся пересудов своих коллег. Оказалось, что жена его была в отъезде, в Москве, а взрослая дочь приедет только завтра. Слава богу, дочь оказалась нормальным человеком, почти моя ровесница, и она показала мне на следующий день Вену.

Когда я вернулась с Балатона, Прохазка пригласил меня в свой кабинет. Закрыл