– Новые деньги у тебя есть?

Ник знал, что такое новые деньги, и денег этих у него не было.

Двери церкви не открывались.

Люди уже голодали. Началась нехватка питьевой воды. В обществе царил хаос, стало очень плохо с бензином, электричество в городе включали по часам. В народе грабили друг друга, отбирая еду; ходили слухи о том, что люди едят кошек и собак и даже что люди едят людей. Но Ник знал волшебное средство, способное моментально исправить весь этот постапокалиптический жесткач. Хороший мешок гидрокодона. Надо только разжиться годовым запасом викодинок, и тогда можно будет вообще не запариваться вопросами, что пожрать и где посрать. На них он пересидит, пока все не устаканится.

Болтливый чувак и прочие торчки начали разбредаться. Многие направлялись на следующее собрание – проверить, откроются ли двери в Экуменическом объединении. А Нику навстречу шел парень с собакой. Черный парень одной рукой держал собаку за поводок, а в другой нес книгу. Собака была белая, лишь вокруг одного глаза темнело пятно. Видимо, это был питбуль или какая-то помесь. С расстояния нескольких шагов черный парень произнес:

– Ник.

А Ник ему тут же:

– Есть чего?

Парень покачал головой и улыбнулся.

– Забудь ты про эту хрень.

Ник вспомнил, что зовут его Джамал. Раньше на здешнем собрании он был завсегдатаем, а пару месяцев назад куда-то исчез. Все думали, помер, а он вот он, живой. Джамал вытащил из заднего кармана что-то вроде колоды карт, только очень странной расцветки. И протянул колоду Нику со словами:

– Держи, у меня еще много. Только потратить надо за пару недель, хорошо?

Карты были скользкие, из тонкого негнущегося пластика, и на каждой красовался портрет. Человек с таким лицом мог бы играть роль отца семейства в каком-нибудь сериале. Или сниматься в рекламе, убеждая аудиторию вложить сбережения в золотые монеты. Красивое лицо. Ник принял карты и развернул веером, пересчитывая. Вот они, новые деньги, о которых все говорят. И которых ни у кого нет – кроме тех, кто работает на стрелков Ссудного дня. Опустившись на одно колено, Ник спрятал бо́льшую часть пачки в носок, остальное рассовал по карманам. Когда на улицах полно голодных, лучше перестраховаться.

Джамал кивнул на собаку.

– Мы с Вышибалой через несколько дней садимся на самолет и летим в новую жизнь. – Он имел в виду Блэктопию, отечество для тех, в ком доминируют субсахарские гены. – Эксперимент был любопытный, но теперь он завершился.

Под «экспериментом» Джамал, вероятно, подразумевал существование бок о бок черных и белых. Короче, всю историю с соединенными штатами.

– Помнишь, как в школе проходили книжку «Гроздья гнева»? – Джамал покачал головой с брезгливой гримасой. – Эти люди просто метались туда-сюда и повторяли, что надо защищаться, надо сломать дурную систему. А по сути ничего не сделали, знай рыли канавы за гроши и рожали мертвых младенцев. – Он сплюнул на землю. – Дерьмо, а не книга.

– Ну да, читали мы такую. – Ник держал одну руку в кармане, трогая внезапно свалившееся на него богатство.

– И какой смысл был заставлять нас читать об этих никчемных людях? Если подумать, чему эта история учила нас на самом деле?

Он протянул Нику иссиня-черную книгу.

– Толботт не осуждает саморазрушение посредством наркотиков. Однако говорит, что нет кайфа сильнее, чем от убийства своих угнетателей.

Ник заметил, что в ухе у Джамала посверкивает большой бриллиант, и спросил:

– Ты убил Бролли?

– Ты слышал о плантации Пибоди? Она теперь наша. Правда, Вышибала? Целая долина с лесами и полями, и в самом ее центре великолепный особняк в стиле греческого возрождения.

Ник подумал, что это наверняка в бывшей Джорджии. Или в Северной Каролине.

– У тебя что там, предки рабами были? – вырвалось у него.

Он вовсе не хотел грубить. Просто особняк среди полей – довольно странный выбор для бывшего торчка. Ник не мог представить себе Джамала в роли фермера.

Джамал порылся в кармане и вытащил еще пачку новых денег.

– Держи. Я все равно не успею потратить. – Он протягивал Нику пачку вместе с книгой, вроде как комплектом. – Держи, это закон. Не будешь носить книгу, тебя арестуют.

Ник взял и то, и другое. Он смотрел на Джамала и думал: «Вот еще один человек, которого я больше никогда не увижу».

– Идем, пес. – Джамал потянул поводок, и они вместе с собакой пошли прочь.

С деньгами в кулаке, задыхаясь и обливаясь потом, Ник со всех ног помчался в противоположном направлении. Ему нужна гора викодина или окси – и обдолбаться так, чтобы состояние мира вокруг больше не имело значения. Следовало догнать болтливого чувака, пока он не толкнул заначку кому другому.

* * *

В глазах Джамала Ссудный день был противоположностью «Гроздьев гнева». Эту книжку всех заставляют читать в седьмом классе. В ней белую семью выгоняют из дома. Их ферму сравнивает с землей трактор, а они ничего не делают. Всякие клерки и чинуши гонят их дальше и дальше, а они покорно идут. То есть говорят, конечно, что надо добыть оружие, ворваться в банк и перестрелять толстосумов, но по правде не делают ничего.

Вместо реальной борьбы эта белая семья тащится в Калифорнию. Там до них докапывается полиция, там они вкалывают целыми днями до изнеможения и получают гроши. Однако все равно бездействуют, только языками чешут. Мол, однажды будет революция, однажды они возьмут оружие и пойдут на богачей. Пустой треп. А сами хоронят своих стариков прямо у дороги и позволяют своим детям умирать от голода. Джамал прочел сотни страниц в ожидании революции, но в финале книги не произошло ничего. Скинули в речку мертвого младенца, и молодая девка накормила грудью умирающего старика. Джон Стейнбек, который это написал, просто трус. Кишка у него была тонка для революции. Тех, кого он создал, он бросил страдать.

Как и Господь Бог.

Только белый мог обладать достаточно раздутым самомнением, чтобы написать такую книжку, только белый мог с тайной гордостью ее читать.

Одни лишь белые способны так цепляться за свою вину. За грехопадение Адама, за распятие Христа, за рабовладение. Джамал ясно видел, что для белых вина – это уникальная, их собственная форма хвастовства. Они бьют себя в грудь и посыпают голову пеплом, а сидит там совсем другое: «Вот как мы можем! Мы сорвали планы Господа в Эдемском саду! Мы убили его сына! Мы, белые, будем поступать с другими расами и с природой так, как сочтем нужным!»

За их покаянным самобичеванием скрыто позерство.

Для белого человека вина – самый большой его орден. Раз в глобальном потеплении виноваты белые, значит, и спасти планету могут только они. Их тщеславию нет границ.

Вот такую они придумали хитрую комбинацию – создавать проблемы, а потом героически всех от них спасать.