— Мы не мальчик и девочка. Все имеет какое-то продолжение. Я хочу немного приблизиться к тебе. Совсем чуть-чуть. — В голосе Антона послышалась мольба. — Об этом не стоит говорить по телефону.

Лита подняла глаза к небу: белые, пушистые облака медленно плыли по голубой бесконечности. Они постепенно меняли форму. Немного фантазии, и они превращались в животных, напоминали лица людей или очертания листвы, ставшей вдруг белого цвета. Мартова вспомнила, как любила в детстве рисовать небо. Она выходила на балкон с акварельными красками и начинала всматриваться в плывущие облака. Ни разу картина, которую она наблюдала, не повторялась. За это Лита и любила небо, могла подолгу, не отрываясь, всматриваться в то, что не имеет конца. Она смотрела и не могла представить, что увиденное бесконечно. Мама как-то сказала, что не верит в это.

— Люди нашли удобное объяснение собственному незнанию. Все имеет свое начало и конец, запомни, доченька. — Кира Сергеевна была очень серьезна, когда говорила об этом, и Лита запомнила на всю жизнь.

В ее памяти навсегда запечатлелось чуть насмешливое лицо матери, смотрящей в голубую бездну.

Почему она молчит и смотрит в небо, вместо того чтобы ответить Антону. Ей казалось, прошла вечность, но это был очередной обман, на который была способна отбрасывающая в прошлое память. Мартова вернулась в настоящее и поняла, что все это время Сайко что-то говорил.

— …ускользающая красота. — Последние его слова прозвучали так мягко, нежно, что Лите стало не по себе. О чем же он? Ей было все равно, что было сказано. Она уловила интонацию и поняла, что для нее гораздо важнее, как он произносил слова. Наверняка он не готовился заранее и говорил то, что чувствовал. Он хочет приблизиться, зачем? Глупо задавать такой вопрос. Что руководит мужчиной, который желает быть ближе? — Лита, ты молчишь, я не, могу разговаривать сам с собой. Ты меня с ума сводишь!

— Это уже конкретнее, — тихо сказала Мартова. Она не чувствовала раздражения, негодования, которые, как она думала, должны были поглотить ее, заставить поставить на место зарвавшегося друга. Он не должен даже в мыслях позволять себе желать большего, чем было между ними до сих пор. Он — крестный ее сына, он — лучший друг ее мужа, он — отличная подружка, с которой можно говорить обо всем. Стоп! Теперь остается только — крестный. — Антон, милый, я не верю в то, что ты действительно хочешь все И испортить.

— Изменить, правильнее сказать так. — Сайко откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Попытался представить, какое выражение лица сейчас у Литы. Он остановился на раздосадованном. — Не вычеркивай меня из жизни, , прошу тебя.

— И не собиралась. Только, честное слово, у тебя удивительное свойство: заводить серьезные разговоры не вовремя.

— А как я должен догадаться, что оно пришло? — удивился Антон. Лита его не отвергала, а пыталась объяснить ошибки. Может, действительно, он выбрал неподходящий момент?

— Чтобы ответить, я должна знать цель, конечную цель твоего намерения, — засмеялась Лита. Ей стало так легко, потому что она догадывалась, что он ответит. Или скажет правду, или больше никогда не вернется к этому разговору.

— Ты думаешь, что я — ловелас, который хочет увеличить список своих побед? Георгий, конечно, рассказал о том моем не самом лучшем периоде жизни.

, Рассказал?

— Не выдумывай. Гера не собирал сплетни и тем более не вкладывал их мне в уши!

— Слава богу. Значит, мне не придется, как Фигаро, восклицать: «Я лучше, чем моя репутация». — Сайко встал и принялся нервно прохаживаться по комнате. Ему стало тесно в огромной гостиной, где он всегда находил успокоение. Всегда, но не сегодня. — Я скажу, чего я хочу.

— Я слушаю тебя, — голос Литы прозвучал, как музыка. Он готов слушать его каждый день. Он должен сделать так, чтобы она поняла, насколько большое место занимает в его сердце.

— Я хочу оказаться рядом, как можно ближе, когда ты почувствуешь, что можешь снова любить. — Сайко сам не ожидал, что сможет ответить прозрачным намеком. Ведь первой мыслью его было просто сказать: «Я хочу, чтобы ты стала моей женой!» Это могло все испортить, а так он оставил себе шанс на еще один звонок, еще одну встречу, возможность не отдалиться.

Но Лита вдруг решила его помучить. Ей было недостаточно услышанного, хотя предельно ясен смысл. Пусть договорит прямо.

— Антон, ты — дипломат. Я понимаю, тебе трудно сказать односложно. Боишься обидеть меня, оскорбить память друга. Я права?

— Да.

— Тогда больше не будем возвращаться к этому.

— Никогда? — В голосе Сайко послышалась безнадежность.

— В моем лексиконе нет такого слова.

Антон почувствовал, что женщина играет ним. Она все понимает, но как кошка с мышкой хочет сначала поиграть.

— Лита, я люблю тебя. Давно, безответно. Это случилось, когда Георгий был еще жив. Мне стоило немалых усилий скрывать, общаясь с тобой просто и без намеков. Ведь тебе не в чем меня упрекнуть? Теперь прошло так много времени, а я жду, когда же ты прозреешь.

— Я не слепая.

— Ты перестала видеть сердцем. Ты спрятала его и не даешь себе дышать полной грудью. Я верю, что это закончится, ведь все имеет свое начало и конец.

От этих слов Лите стало не по себе. Мама так говорила о небесах, а Сайко о ее чувствах к Георгию. Матери она верила безоговорочно, а Антона боялась.

— Слишком много сказано для телефонного разговора, — четко выговаривая слова, произнесла Мартова. — Спасибо за признание. Ты — сильный, красивый мужчина, который достоин счастья. Любая другая женщина бросилась бы тебе на шею, но мне нечего ответить, прости.

— Если ты когда-нибудь скажешь «да», то счастливее меня не будет человека на свете.

— Чтобы ответить «да» или «нет» я, по крайней мере, должна услышать предложение.

— Хорошо. Я сделаю его сегодня. Я приеду вечером к тебе.

— Нет, ради бога, только не сегодня! — В голосе Аэлиты послышалась паника, насторожившая Сайко. — Я не смогу сегодня принять тебя.

— А говорила, что в любое время ждете меня.

— Я не отказываюсь, но … — Лита запнулась. В какой-то момент она решила, что не должна скрывать от Антона, что готовится принять в своем доме сына Георгия. Будет гораздо хуже, если он узнает об этом не от нее. Чем большую тайну она будет делать, тем больше оснований предполагать, что за встречей с Иваном стоит не просто гостеприимство и желание нормальных, человеческих отношений. — У меня сегодня будет не совсем обычный гость. События развиваются независимо от моих предыдущих высказываний. Совсем недавно я поверить не могла, что такое станет возможным. Короче говоря, я жду Ивана Мартова.

Сайко остановился у окна гостиной, резко раскрыл его. Как интересно прозвучало. Его всегда ждут, а Ивана — только она? Может, в этом все дело. Он уже много лет не видел детей Георгия. Знал, что они перестали нормально общаться с отцом после гибели матери, а тем более после женитьбы Мартова на Аэлите. Как могло получиться, что заграничный гость вскоре окажется за одним столом со всеми домочадцами загородного дома? Кажется, Лита раньше нелестно отзывалась об Иване и Миле.