– Ещё рано говорить о благополучии, пока они не окажутся в полной безопасности, – заметила Майри, не желая радоваться раньше времени, пока собственными глазами не увидит корабли в гавани.

– Да, но он сказал, что они уже почти южнее острова Ян-Майен. Если и дальше будет такая погода, они вернутся в течение недели. И теперь они подходят достаточно близко к Исландии, чтобы наши линкоры могли их защитить. Немцев это тоже должно остановить.

Флора сунула руку в карман кителя, где хранила брошь, когда была на дежурстве. Эта брошь связывала её с Алеком, пока он был там, в неумолимом море, и Флора держалась за неё, как за спасательный круг. Впервые за месяц она ощутила прилив надежды, и ей стало чуть легче дышать при мысли о том, что скоро он вернётся домой.

$

Казалось, Алек целую вечность сходил с корабля, когда «Боец» наконец-то пришвартовался у пристани в Меллон Чарльз. Флора только что отработала смену и стояла на мокром песке пляжа, ожидая, когда Алек наконец появится, когда команда экипажа наконец закончит свои дела и остановит корабль. Она вынула из кармана брошь и приколола на лацкан кителя, подула на пальцы, чтобы согреть их.

Все на базе были вне себя от радости, что первый конвой из Лох-Ю оказался успешным и все корабли счастливо вернулись назад. В тот день буксиры отодвинули заграждения, и корабли медленно, без церемоний вошли в спокойные воды и бросили якоря. Майри и Бриди уехали встречать Роя и Хэла.

Вечерний холод, идущий от земли, просачивался сквозь подошвы ботинок Флоры, и она переступала с ноги на ногу, чтобы сдержать нетерпение и разогнать кровь, и изучала лица сходивших на берег моряков, ища того, при виде которого её сердце каждый раз подпрыгивало от радости. И вот наконец он спустился, и в несколько шагов преодолел последние несколько ярдов между ними, и крепко сжал её в объятиях. Она вдохнула запах приключений, исходивший от его толстого зимнего кителя, – мокрую соль моря и химическую примесь мазута, и забыла обо всём, прижавшись губами к его губам.

– Пойдём ко мне домой, – прошептал он. – Я не в силах вынести ещё один вечер без тебя. Это ужасно, когда нас разделяют сотни миль, но даже если ты будешь всего лишь через дорогу, это станет настоящей пыткой.

Флора медлила, мысль о том, чтобы пойти в поместье Ардтуат, наполняла её холодом.

– Твои родители точно не будут против?

Он взял её лицо в ладони, вновь её поцеловал.

– У них нет выбора. Я много думал об этом – когда стоишь на посту в два часа ночи, времени для размышлений достаточно. Моему отцу придётся смириться с тем, что мы с тобой будем вместе.

Они побрели к поместью Ардтуат. Уже совсем стемнело, и его башенки в звёздном небе казались чёрными. Флора чувствовала страх и волнение при мысли о том, чтобы вновь увидеть сэра Чарльза, и она сжала руку Алека. Но дверь была заперта, и стук эхом отозвался в темноте, ответом ему стала тишина.

– Похоже, их нет дома, – сказал Алек. – Ладно, зайдём с чёрного хода.

Он открыл дверь кухни, они вошли в тихий, пустой дом. Камин не горел, внутри было ненамного теплее, чем снаружи.

– Может, они уехали к Эрхартам, – предположил Алек. – Что ж, разожжём камин в библиотеке и посмотрим, что найдётся на чердаке.

Спустя полчаса в очаге весело горели поленья, а под ним был устроен своего рода пикник. Без сэра Чарльза в доме царила совершенно другая атмосфера. Флора скинула туфли и опустилась на колени, чтобы поджарить на огне немного черствого хлеба, пошевелила пальцами ног в толстых чулках, наслаждаясь теплом. Когда ломтик подрумянился, она сняла его с вилки для тостов и передала Алеку, чтобы он намазал его маслом, пока она жарит следующий кусок. Они закусили хлеб ломтиками ветчины и запили всё это парой бутылок эля, найденных в забытом углу кладовой.

– Мой лучший обед за долгие годы, – улыбнулся Алек. – Но, думаю, дело здесь не только в еде, а ещё и в компании, – добавил он, вытянулся у камина и положил голову ей на колени.

– Расскажи, как это было? Там, в другой стране?

Она гладила его волосы, любовалась бликами огня, танцующими на его лице, а он смотрел на пламя и рассказывал ей о своём путешествии. О том, какое волнение и опасение чувствовал, когда корабль отправился в путь, и как скоро они сменились оцепенением и страхом, когда моряки день за днём смотрели на монохромно-серые волны Арктического океана, и дни сменялись днями, и никто не знал, наблюдают ли за ними и что может таиться под водой. Спустя несколько дней разразился шторм, и высокие волны ледяной зелёной воды обрушились на палубу корабля. Температура была низкой, вода замёрзла, образовав толстую оболочку льда. Моряки по очереди цеплялись за спасательный трос и, преодолевая предательскую скользкость, не давали палубе накрениться, рубили лёд, чтобы корабль не опрокинулся, став слишком тяжёлым.

Необходимо было поддерживать полное радиомолчание, чтобы немецкие станции прослушивания не уловили присутствие конвоя. Поэтому, хотя они путешествовали группой и каждое судно удерживало свою позицию в очереди, возникало ощущение оторванности от мира, которое только усиливалось от вида арктических льдин вдалеке. Этот зимний лёд сузил канал, вынудив проходить крошечный коридор между айсбергами на севере и оккупированным немцами норвежским побережьем на юге. Короткие зимние дни принесли и туман, как будто покрывший море одеялом. Туман был таким густым, что, как сказал Алек, с мостика «Бойца» почти не было видно бушпритного флага. Но если обычно туман воспринимался как ещё одна опасность, теперь они благодарили за белый саван, который скрывал их и позволял проскользнуть мимо северного мыса незамеченными. Наконец корабли повернули носы на юго-восток и, прижимаясь к российскому берегу, вошли в Кольский залив, ведущий к порту Мурманска.

Флора передала Алеку стакан, и он, приподнявшись на локте, вновь наполнил его из бутылки. Потом подбросил в огонь ещё одно бревно, которое тут же окружил каскад искр, принялись лизать языки пламени.

– Расскажи мне о России, – попросила Флора. – Какая она?

– Холодная. Тёмная. Огромная. Но в ней есть своя жуткая красота. Нас встретило лоцманское судно, чтобы нас сопровождать, и скажу тебе, мы были очень рады его видеть. Это глубокий фьорд, но канал там настолько узкий, что только держись! По правому борту от нас были горы, и мы радовались, что они стоят между нами и немцами. Но самое необычное событие произошло, когда мы уже почти добрались до Мурманска… Все верхние части кораблей, мачты и верфи внезапно озарились белым мерцающим светом. Я слышал о таком явлении – это называется огни Святого Эльма, но никогда раньше не видел. В тумане все заряжается статическим электричеством, и от любой точки наступает разряд. Настоящее световое шоу! Представь себе, как мы обрадовались, что это случилось не у берегов Норвегии. Мы бы горели, как рождественские ёлки!

– Русские, наверное, были рады видеть вас со всеми этими боеприпасами.

– Думаю, да, – он отхлебнул эля. – Русские портовые рабочие не очень-то разговорчивы. Один, когда мы разгружались, спросил: и это всё, что вы нам привезли? Но там, за Полярным кругом, им нелегко. В это время года световой день длится всего час или два, а погода стоит суровая. Я думаю, что они в значительной степени выживают благодаря водке. Война принесла им ужасные страдания. С момента наступления немецких войск в прошлом году на юге идут бои, и некоторые портовые рабочие принимали участие в боевых действиях. Они такие суровые!