Это теоретическое вступление нам нужно не для того, чтобы кого-то в чем-то убедить или что-то доказать. Мы не ставим своей целью обмануть чужестранцев тем, что, мол, одинаковые тюлевые занавески на окнах и один и тот же набор салатов, которые закатываются в банки на зиму, – результат нашей общности. Вовсе нет. Не стремимся мы и оправдать таким дешевым способом то, что случилось у нас с нашего же ведома. Просто нужно было с чего-то начать.

Вот как они появились.

Вечерело. Мы сидели в скверике и отдыхали после работы. Кто играл в шахматы, кто выгуливал собак и детей, кто вышел проповедовать Евангелие и войну, кто молчал и слушал – в целом было очень приятно. Если где-то и существует идиллия, то именно в наших сквериках: лето, жарко, мухи, аромат салатов из помидоров и огурцов, запах пота – своего и чужого, свое и чужое одиночество, – в сквериках мы отдаемся легкому старению.

И вот неожиданно от передних скамеек до задних прокатился шепот удивления, громкие споры на мгновение затихли, в окнах домов появились любопытствующие головы. Мы сначала внимательно огляделись вокруг, а потом сделали вид, будто нас ничего не касается и, помимо собственных семей, ничего не интересует. По дороге прямо по направлению к нам шли две женщины.

Одна, постарше, выглядела лет на сорок, другая была совсем юной, очень худой и бледной. Мы засвистели себе под нос и громко засмеялись, потому что мы любим, когда к нам внезапно обращаются, любезно извиняясь, что потревожили.

Женщина постарше была одета в платье персикового цвета, которое, без сомнения, очень шло к ее загорелой, словно затененной, коже. Мы сразу узнали в ней ту, что всегда улыбается и владеет нашими сердцами. Такие, как она, всем помогают быть счастливыми, но сами никогда счастливыми не бывают. У девушки, идущей рядом, немного дрожали руки, видно было, что она чувствует себя растерянно в окружении незнакомых людей, комплексует, но это, в конце концов, было нормально, учитывая ее юный возраст.

– Извините, что беспокоим, – обратилась к нам женщина постарше, и мы подняли на нее свои взгляды и обратили внимание, словно только что заметили. – Я и моя дочь переселяемся в ваш город и хотели бы отрекомендоваться. Я – педагог, мне сорок лет, замужем, брак не удался, но я не разведена. Была в Германии, в Греции и в Финляндии. Космополитка. Люблю мармелад и читать античную литературу, в частности – «Метаморфозы» Овидия. А это моя дочка. Ей почти девятнадцать, она студентка, изучает астрономию, так что, если будут вопросы, – обращайтесь. Животных не держим, воды расходуем мало, спать ложимся около десяти, музыку постараемся громко не включать.

Мы учтиво причмокнули губами, мол, что ж, нам не жалко для вас своего города, если хотите, живите в нем на здоровье, милые панночки, главное, чтоб не расходовали слишком много электроэнергии и воды, чтоб не включали громко музыку и не сманивали наших мужей.

– Ох, мы не назвали свои имена, – уже собираясь идти, сказала женщина постарше.

– Ради бога, – успокоили мы ее, – не смешите, это узнать легче всего.

Так состоялась наша первая встреча с чужестранками, и мы с открытыми объятиями впустили их в тихое бытие нашего городка, хотя хорошо знали, что незнакомые женщины – это самое большое извращение, существующее в этом мире.

Максим Голенький сказал, что женщину постарше зовут Раидой, а ее дочку – Катериной. Они стали обитать в доме № 10 на улице Полевой, в однокомнатной квартире на пятом этаже. Максим записывал их данные в домовую книгу. Он также сообщил, что женщины привезли с собой очень мало вещей – только несколько чемоданов с одеждой и телескоп, но, сказал он, это еще ни о чем не говорит. Почему они приехали в наш город? Может, от кого-то скрываются или что-то скрывают?

Мы не вмешиваемся в жизнь наших горожан и не подглядываем за ними. Но эти две женщины нас заинтриговали. Пани Грешева и пани Грехова сразу составили список несоответствий, которые нужно было проверить в ближайшее время.

Почему женщины сняли однокомнатную квартиру? Мы знаем, какие на Полевой однокомнатные, – хватает места только для одной кровати, иначе в комнате даже к окну не подойдешь. Неужели женщины будут спать на одной кровати? Понятно, конечно, – мать и дочь не будут стесняться друг друга, надевая ночную сорочку, но дочка уже почти взрослая, хочет иметь свой угол, хочет быть независимой… Некоторые высказали предположение, что, возможно, у женщин не так много денег, чтобы снять две комнаты, но у них есть телескоп, могут его продать, к тому же – Максим засвидетельствовал, что самый большой их чемодан заполнен дорогой косметикой, без которой легко можно обойтись, а колготки на обеих так блестят, что маловероятно, чтобы они стоили меньше двадцати гривен. Таких книжек, что были доставлены по почте на следующий день, в нашем городе еще никто не видел, хотя наш город провинциальным и некультурным назвать нельзя. Так что, подвела итог пани Грешева, это нужно разъяснить.

Вторая загадка: Катерина почему-то очень худая и бледная. Кое-кто божился, что у нее нет бровей, но Максим, пока единственный видевший ее вблизи, утверждал, что брови есть, но они чрезвычайно светлые. Это никого не успокоило, ведь сам вид девушки выдавал затаенную тревогу, а это бросало тень подозрения и на ее мать. У нее не проколоты уши, добавила пани Грехова, и она слушает Раиду не так, как у нас дочки слушают своих матерей. Владелец продуктовой лавки сообщил, что Катерина в вечер приезда покупала для Раиды гранатовый сок (который, заметьте, в городе почти никто не покупает) и четырнадцать персиков, а где вы видели, чтобы какая-нибудь из дочек в нашем городе покупала для своей матери персики.

Третье: свои два окна женщины не закрыли занавесками, мол, вот, смотрите – мы ничего не скрываем. Мудрая тактика, сказала пани Грешева, но это еще ничего не значит. В доме напротив все равно нужно устроить пункт наблюдения.

– И, – понизив голос, сказала напоследок пани Грехова, – если вы заметили, Раида и Катерина слишком похожи между собой внешне (если не учитывать худобу и светлые волосы Катерины), а где вы видели такую похожесть между матерью и дочерью?

– Ну что вы, пани Грехова, – вмешался в разговор кто-то из нас, – неужели вы думаете, что все так серьезно?

Наши лица горели от стыда, а Грехова напоследок сокрушенно молвила, что, мол, дай Бог, чтобы она ошибалась.

Прошла неделя, и наши подозрения только усилились.

Раида устроилась в университет преподавателем, а Катерину зачислили на второй курс физико-математического факультета, хотя экзаменаторы сообщили, что ее знания не очень глубоки и каждое последующее Катеринино высказывание противоречит сказанному раньше. Вообще, отметили экзаменаторы, Катерина какая-то медлительная и очень грациозная, перед тем как что-то сказать, она смотрит на свои руки, и присутствующие невольно тоже на них смотрят. Председатель комиссии убежден, что так себя ведут девушки, уже потерявшие девственность.

Весь преподавательский состав отнесся к Раиде очень приветливо. Студенты сразу полюбили ее. Раида оказалась прекрасным педагогом, но опять-таки это еще ничего не значит, сказала пани Грехова.