– Честно говоря, – с явной неохотой признался Смычок, – я до сих пор не понимаю, почему ты не пошел назад сам. Любой на твоем месте хотя бы попытался выбраться из Зоны.

– Знаю, да, но… Я же говорю – я просто завис. Я был так напуган!

– Чем?

– Ну… случившимся. – Он снова начал выдумывать, это было видно невооруженным глазом. – Они ведь… умерли? И я боялся умереть тоже!

– Знаешь, я повторю еще раз, если ты вдруг с первого не понял: мне нет дела до того, кто ты и что забыл в Зоне, – терпеливо произнес Смычок. – Но на будущее учти, что врать ты не умеешь, и кому-то это однажды может очень не понравиться… Сколько там времени?

– Без пяти восемь, – угрюмо произнес Егор, разблокировав экран.

– Ну, значит, пора. – Смычок, кряхтя, поднялся и отряхнул штаны.

– Уже? – спросил ученый, растерянно посмотрев на сталкера исподлобья.

– Ну, так без пяти ведь? Без пяти восемь? Тогда надо идти, пока они не сменились. Давай, насидишься еще потом у себя в Институте.

Костя помог ученому подняться, выглянул из-за плиты и скомандовал:

– Вперед. И запомни: никакой самодеятельности. Вообще никакой. Что бы ни случилось, делай в точности то же, что и я. Понял?

– Да.

– Что делать, если на тебя направят пистолет?

– То же, что и вы?

– Для ученого из Института ты довольно умен. Это, если что, такая шутка, чтобы обстановку разрядить хоть немного.

– Я понял.

– Ладно, погнали.

Обогнув бетонную плиту, за которой они коротали время в ожидании пересменки, Смычок первым устремился к новой границе Зоны. Сгорбившись, едва ли не гуськом, он споро преодолевал метр за метром, и Егор старался идти за ним след в след, несмотря на ноющую боль в голеностопе.

Как ученый понял совсем скоро, спешили они к старой пассажирской «газели», которая, лишенная колес, лежала на брюхе у самого забора среди иных машин. Асфальт вокруг плюс капот и лобовое стекло были забрызганы кровью, а на земле повсюду валялись пожелтевшие от времени кости.

– Чего встал? Шевелись! – оглянувшись через плечо, прошипел Смычок слегка опешившему от жуткого зрелища Егору.

– Но… но там же…

– Мать твою, я два раза спросил, понял ты установку или нет? За мной, живо! – зло сверкнув глазами, прорычал сталкер и стремглав бросился к «газели».

Егор нехотя последовал за ним. Изначально он был настроен решительно, однако при виде крови и костей смелости в нем значительно поубавилось. Каково же было его удивление, когда Смычок беспрепятственно прошел к двери, ведущей в салон, и, пыхтя, отодвинул ее в сторону. Егор так и замер с открытым ртом: он-то грешным делом решил, что сталкера сейчас расплющит притаившаяся у кабины «комариная плешь» или иная ловушка.

– Я тебя долго буду ждать? – возмутился сталкер.

Егор, покраснев от стыда, спешно забрался в «газель» вслед за Смычком.

– Дверь закрой, – велел сталкер раздраженно.

Ученый повиновался.

– Так, уже лучше, – бодро заметил Костя.

Он выудил из кармана ножик и, сунув его между полом и листом железа, прикрученным к нему сверху, стал расшатывать крепеж. Прошло с полминуты, не больше, и вот он уже прячет нож в карман и откидывает… крышку?

Под стальным листом, на внутренней стороне которого имелась удобная ручка, находился канализационный люк.

– А откуда же кровь и кости? – вырвалось у Егора.

– Лезь давай. – Смычок махнул рукой в сторону люка. – Долго рассказывать.

В принципе, особого смысла скрытничать уже не было: это сейчас ученый напуган и плохо соображает, но стоит ему немного прийти в себя на воле, как он тут же сложит два и два и поймет, в чем секрет небольшого сталкерского фокуса. Что аномалии рядом с пресловутой «газелью» нет и никогда не было. Что кровь хоть и настоящая, но свиная, а кости принесены вообще из другого места. Сплошная бутафория, проще говоря. И работает ведь до сих пор…

Точней, работала. Одному сотруднику Института показал – считай, узнали все, включая Службу безопасности.

«А ведь хорошая была лазейка», – с грустью подумал Смычок, спускаясь в люк вслед за Егором и возвращая стальную крышку на место.

– Посвети хоть телефоном, а то у меня фонарик сел, – бросил он через плечо. – Крышку закрою.

Ученый молча вынул телефон. Сообщение «Нет сети» исчезло, и вместо него на экране появилась надпись «МТС». Егор улыбнулся самыми уголками рта: надо же, даже мобильник уже ощущает близость городских вышек!

Дом, милый дом…

– Опять завис? – недовольно пропыхтел Костя сверху.

Егор спохватился и спешно включил подсветку.

– Ох уж мне эти институтские… – проворчал Смычок, отворачиваясь.

Он приподнял люк, осторожно посадил его в пазы и, удовлетворенно хмыкнув, спрыгнул вниз.

– Так, а теперь нам… – Костя взглядом отыскал стрелку, когда-то нацарапанную на стене Колотушкой. – Туда. – Он махнул рукой в нужном направлении. – Держись ближе к стене, там помельче. А то обидно будет – утонешь, считаных метров не дойдя до дома.

– Не утону, – с трудом сдерживая улыбку, ответил Егор.

Одновременно с тем, как канализационный люк встал на прежнее место, у них обоих будто камень с души свалился. Да, они еще не пробрались в сам Искитим, однако уже миновали новую границу Зоны, а значит, впереди ни аномалий, ни «синих касок» быть не должно. В самом наихудшем случае могут наткнуться на полицейский патруль, но даже такой исход кажется крайне маловероятным.

– Чуешь, домом уже пахнет? – усмехнулся Смычок. – Давай потопали. Только светить не забывай, а то тут темень хоть глаз выколи.

От канализационной вони Егора прилично мутило, но даже самые отвратные ароматы в эти минуты не могли испортить ему настроение. Надо же, как все удачно в итоге получилось! А ведь, будучи в Зоне, он уже практически свыкся с мыслью, что умрет в той заброшенной часовне, как вдруг появившийся из ниоткуда Смычок подарил ему надежду. И вот они без двух минут в Искитиме, точней, уже под ним, а скоро будут и в нем. Так, наверное, чувствует себя преступник, который пол год а ждал казни в камере, а в роковой день внезапно получил помилование. Несколько дней ученый ждал мучительной смерти, но в итоге так и не встретился с ней.

И все благодаря невероятному везению… и, конечно же, Смычку.

Егор смотрел на могучую спину сталкера и лихорадочно размышлял, стоит ли рассказать ему хотя бы часть правды? В итоге решил промолчать, тем более что для истины было уже слишком поздно: Зону они благополучно покинули, а значит, откровения утратили всякий смысл.

Куда интересней было, сколько денег в итоге попросит Смычок. Написанная в порыве паники записка о «любых деньгах» теперь уже не казалась Егору таким удачным решением. Хотя что вообще он мог нацарапать в том состоянии да еще наспех? Добавить к «любым деньгам» приписку «в разумных пределах»? Или же указать конкретную сумму? «О’кей, Гугл, скажи, сколько нынче стоит спасти человека из самого сердца Зоны?»