– Ну, короче, когда она ввела отраву Самойлову, то ее там застукала его жена. Да и другие ее видели. В общем, засветилась Кобра – дальше некуда. Питон созвонился с Пауком, и тот дал команду ее убрать. Прикончили Слонищев – его погоняло Гнус – и Гаражов по кличке Пупс. А так-то, если посчитать, то на Питоне трупов десятки, если не сотни.

Нажав на «паузу», Лев выжидающе посмотрел на Шаминского:

– Ну и?.. Что скажешь на это?

Тот, багровея и потея, некоторое время лишь беззвучно хлопал ртом, как видно, не находя нужных слов. Наконец, помотав головой, с яростью выпалил:

– Тварь паскудная!!! Шкура продажная!!! Давно уже нужно было раздавить эту гниду! Это все – вранье, наглые, беспочвенные выдумки! Все, что рассказал этот ублюдок Жабреев, – его наглая брехня в мой адрес! Просто я его по службе частенько гонял за пьянство в рабочее время, за дополнительные поборы с коммерсантов, вот он, скотина, и надумал свести со мной счеты. Господа оперуполномоченные, я официально объявляю эти показания наглой клеветой и требую адвоката. Без адвоката больше не скажу ни слова!

Ответом ему был язвительный смех Станислава:

– Ты это серьезно – насчет адвоката? Думаешь, мы сюда приехали с тобой цацкаться да всякие адвокатские реверансы перед тобой выписывать? Нет, голубчик, зря надеешься! Не та ситуация. Ставки слишком высоки, слишком много поставлено на кон, чтобы потерять время и упустить главное. А главное для нас – установить личность Паука и задержать его, не дать ему смыться. Из этого что следует? Что миндальничать с тобой никто не собирается. И если ты не заговоришь, то рискуешь вообще замолкнуть навсегда. Понятно?

Позеленев, Шаминский затравленно огляделся по сторонам и спросил внезапно изменившимся голосом:

– Куда вы меня везете? Что собираетесь делать?

– Хоронить, – простецки сообщил Крячко, как если бы говорил о том, что они едут выпить чайку. – Едем в Старый карьер. Место тихое, спокойное. Лежи себе и лежи… Тем более что лежать будет не скучно. Сколько там закопанных заживо по твоему приказу? Ты же и Володю Ростошина отдал приказ закопать живьем. Или утопить? Ты же по своей натуре – конченый садист. По тебе пожизненное плачет.

– Вы не имеете права! Это бандитизм, это произвол!!! – задергался Шаминский.

В контексте того, что совсем недавно прозвучало в аудиозаписи, сказанное им выглядело нелепо и даже гротескно. Слушая его, Ковалев не выдержал и рассмеялся:

– Бандитизм? А когда твои отморозки отбивали почки Олегу Колесникову, чтобы он взял на себя «мокруху» Роньки Хлямпикова, это был не бандитизм?

Но, как видно, запаниковав не на шутку, Шаминский ничего этого уже не слышал. Истошно скуля, он попытался открыть дверцу, чтобы выскочить на ходу. Станислав, вовремя перехватив его руки, защелкнул на них наручники. Полковник, трясясь всей своей тушей, сжался в комок, как видно, ожидая наихудшего. В этот момент машина свернула с проселка и по пологому склону громадной, километрового диаметра чаши начала спускаться вниз. Следом за ними свернула и догнавшая их «пятерка». Когда свет ее фар через заднее окно озарил кабину, было видно помертвевшее, искаженное гримасой ужаса лицо Шаминского.

Александр остановил машину в самом низу спуска среди молодого осинника. Когда он заглушил мотор, через приоткрытое окно стали слышны крики ночных птиц и протяжный собачий вой, доносящийся откуда-то со стороны Мокрова. Гуров и Крячко вышли из машины и выволокли наружу упирающегося полковника. Растеряв остатки мужества и окончательно утратив самообладание, Шаминский пытался вырваться, издавая нечленораздельное мычание. Лев, брезгливо поморщившись, произнес:

– Слушай, Шаминский, в последний раз предлагаю проявить благоразумие и дать всю положенную информацию о Пауке: его настоящее имя, местонахождение и все прочее, что тебе о нем известно. Ну!

Однако, даже испытывая приступы животного ужаса, тот, судя по всему, еще больше боялся хотя бы что-то сказать о всемогущем боссе. Прижав руки к груди и плотно зажмурившись, полковник отрицательно мотал головой, издавая хриплое:

– Нет! Я ничего не знаю! Нет! Нет! Нет!..

Гуров, взглянув на Стаса, вопросительно мотнул головой. Тот мгновенно понял без слов, что именно хотел сказать его приятель: «Может быть, хватит его трясти? Что, если он и в самом деле ничего не знает?» Но Крячко был совсем иного мнения. Он молча скрутил фигу и указал ею в сторону пленника. Это означало: «Притворяется, сволочь! Я заставлю его расколоться!»

Взяв у Александра моток полипропиленового шнура, без намека на какие-либо церемонии Станислав плечом толкнул Шаминского в грудь и, когда тот опрокинулся назад, задрав скрюченные ноги вверх, ловко стянул меж собой его лодыжки. Коротко скомандовав:

– Сидеть! – включил фонарик и прошелся через осинник.

Вскоре, что-то насвистывая, вернулся назад и спросил у парней, есть ли у кого-нибудь из них лопата. И Александр, и Николай оказались людьми запасливыми, оба известили, что данным инструментом располагают.

– Вот и замечательно! – коротко хохотнул Крячко. – Я тут нашел чудную яму, метра на полтора глубины. Видно, что вырыли ее совсем недавно. Надо думать, для очередной жертвы здешних отморозков. Ну что ж… Воспользуемся готовым местом погребения. Берем этого кабана и отправляем в яму. Пусть на себе попробует, как это «здорово», когда закапывают живым. Пошли, ребята!

Он без натуги поднял за ноги полковника, а парни подхватили его под руки. Издав пронзительный вопль, Шаминский забился на весу, отчаянно пытаясь вырваться. Но его держали крепко, никак не реагируя на его отчаянное:

– Помогите! Помогите! Убивают! Люди! Помогите!

Подойдя к вырытой в песчанистом грунте яме, разверстой прямоугольной пастью, черневшей в лунном свете, они небрежно, как ненужную вещь, бросили в нее полковника. Он упал на дно с глухим стуком, неумолчно воя и визжа. Не моргнув глазом, словно ничего особенного не произошло, Станислав деловито провозгласил:

– Покойся с миром! Земля тебе пухом, полковник Шаминский!

Взяв у Николая лопату, он начал сбрасывать вниз большие комья рыхлого грунта. Из ямы вновь вырвался душераздирающий крик:

– Нет! Не надо! Я не хочу! Я все отдам! У меня много, очень много денег! У меня дома спрятано десять миллионов долларов! Возьмите их себе! Это огромные деньги! Возьмите!

– На хрен мне твои доллары? Мне Паук нужен! Понял? Па-ук! – отправив в яму очередную порцию грунта, пренебрежительно сплюнул Крячко.

– Да! Да! Да! – не своим голосом зачастил Шаминский. – Я все вспомнил! Вспомнил! Я все расскажу! Только не делайте этого, умоляю!

– Это хорошо, что ты вспомнил… Очень хорошо! Ребята, достаньте его! – попросил Стас, втыкая лопату и с усмешкой глядя на подошедшего к ним Гурова.

Максим и Николай спрыгнули в яму. Совместными усилиями они поставили Шаминского на ноги. Остальные, подхватив под руки стенающего и обливающегося слезами полковника, рывком выволокли его наверх, и Стас тут же произнес: