Другим отвлекающим фактором стала официантка, которая каждые несколько минут предлагала нам выпивку.

— Две порции текилы «Ресерва-дель-Патрон», – заказал Октавио. – Это лучшая текила, которую только можно найти, – объяснил он, хватая меня за коленку под столом.

И это действительно была прекрасная текила. Мне было все труднее следить за беседой, которая велась за нашим столом, поэтому я просто откинулась на спинку стула и стала смотреть на артистов, которые становились все забавнее и забавнее.

Я осознала истинную степень своего опьянения, только когда встала, чтобы выйти в туалет.

— Октавио, может, уже уйдем? – еле сумела выговорить я.

— Уйдем?.. Ты хочешь уйти? – пролепетал он и, вставая из-за стола, опрокинул стул.

Мы распрощались со своими соседями по столу и начали пробираться к выходу. Мы уже довольно в этом преуспели, когда на нашем пути возникла дама средних лет:

— Октавио, дорогой!

— Тетушка!

— Что ж, судя по длине твоих волос, я полагаю, ты до сих пор занимаешься музыкой… О, вы только посмотрите, и галстук не надел. Таков уж мой Октавио, – усмехнулась она.

У нее были короткие серебристые волосы и жемчужные сережки.

— А это кто? – услышала я ее вопрос.

— Это Люси, моя партнерша по сексу из Австралии.

На другой день я проснулась с жестокой головной болью, которая усиливалась с каждым новым тревожным прозрением, которое на меня снисходило. Первым было то, что мое тело прижато к стенке какой-то массой, которая гораздо тяжелее моей собственной, а из-под простыни торчат две волосатые ступни.

Второй новостью стал ужасный писклявый звук, от которого вибрировала вся комната. Перегнувшись через большое волосатое тело, я увидела, что на экране моего мобильного светится имя Рикардо. Я не сводила взгляда с экрана, пока телефон не перестал звонить.

— Выключи свой чертов телефон, – пробурчало большое тело, натягивая себе на голову простыню. Это был двенадцатый пропущенный звонок от Рикардо за это утро.

Потом я осознала еще более тревожный факт. Что сегодня воскресенье. И мои родные приземлятся в аэропорту Мехико с минуты на минуту.

Сквозь толпу выходящих из зоны прибытия международных рейсов я издалека увидела гору полураскрытых чемоданов. Подойдя поближе, я заметила, что содержимое одного из них вываливается прямо на пол аэропорта, оставляя за собой след из туалетных принадлежностей, белья и потрепанных книг. Рядом с этим курганом с артефактами стояла ни дать ни взять шведская кинозвезда. Шелковистые белокурые волосы до пояса струились на винтажный сарафан с цветочным рисунком, облегающий высокую соблазнительную фигуру.

— Джелл! – крикнула я.

Она захлопнула книгу – «Фиесту» Хемингуэя в мягкой обложке – и бросилась ко мне с объятиями. Нордическая внешность и нежные черты моей сестры Анжелики некогда побудили меня придумать ей прозвище Картофелина, но те дни давно миновали.

На горе багажа, ошеломленные, сидели родители.

— Ох, милая, какая ты худенькая! – закричала мама, едва увидев меня.

— Привет, мам! Простите, что опоздала. Вы давно тут ждете?

— И ты все еще носишь эти брюки, – сказала она. – Им, должно быть, уже больше трех лет.

Отец встал, прижимая к себе сумку для ноутбука, битком набитую журналами и газетами, а еще из нее торчала книга, которую он сейчас читал: «История бомбардировок».

— Привет, папа.

— Привет, милая.

Я ухватилась за один из чемоданов на колесиках и повела всех к стойке такси с предварительной оплатой.

Первоначально я договаривалась с Рикардо, что мы поедем в аэропорт на его машине, но в то утро я не смогла набраться храбрости, чтобы посмотреть ему в лицо. Когда на тринадцатом его звонке я взяла трубку, на меня обрушился шквал обескураживающих вопросов:

— С тобой все в порядке? Почему ты не берешь трубку? Я уже думал, что тебя похитили… Где ты была этой ночью?.. А утром?.. У тебя странный голос…

С каждым вопросом у меня все сильнее стучало в висках, пока я наконец не сказала:

— Прости. Я все объясню тебе сегодня вечером. Насчет аэропорта не беспокойся.

В конце концов, делать сейчас признание было бы слишком опрометчиво: мне нужно было время осмыслить ситуацию и потом найти слова, чтобы мое объяснение вызывало сочувствие и понимание, хотя все мы знаем, что не существует таких слов в английском языке. Октавио тогда предложил мне свои услуги и машину.

— Куда ты собираешься? К чему такая спешка? – заревело большое существо, завернутое в мои простыни на манер буррито.

— Мои родные через час должны ждать меня в аэропорту, – сообщила я.

— Что?.. Я могу тебя отвезти. – Он быстро сел, потирая глаза.

— Нет, не беспокойся… Все как-то слишком запуталось.

Он молча смотрел на меня несколько секунд.

— Знаешь, я был очень пьян.

— Да, я тоже.

Потом он встал и, как был – в простынях, – побрел по коридору в свою комнату и закрыл за собой дверь. Я поехала на метро.

— Знаешь, я беспокоюсь за маму, – сказал папа.

Мы с ним шли впереди остальных.

— Доктор Ли дал ей снотворные таблетки стилнокс на весь полет. Они явно имеют отношение к преступлениям, совершаемым людьми во сне. Я просто не знаю, как они сочетаются с обезболивающими и антидепрессантами. В аэропорту Сантьяго она вдруг исчезла, и нам пришлось обращаться к службе безопасности, чтобы ее найти.

— Ужас какой, – сказала я, хотя в случае с моей матерью такое поведение не выглядело чем-то необычным.

Когда мне было тринадцать лет, мои родители чудом выжили в лобовом столкновении с грузовиком, и мама серьезно повредила позвоночник. С тех пор у нее часто случались жестокие приступы боли в спине, что привело к депрессии, и все это лечилось у доктора Ли целым арсеналом фармацевтических средств, а также походами к психиатрам и всевозможным терапевтам. Чувство юмора, порой мрачноватого, помогало справляться с этой ситуацией.

Но у нее по-прежнему хватало сил волноваться о своем супруге. Неделей раньше она рассказывала мне по телефону:

— Я очень беспокоюсь за Ричарда. Повсюду лесные пожары, и он так переживает… он постоянно летает на конференции по вопросам загрязнения окружающей среды. Раньше, когда он покуривал травку, он был куда более веселым и спокойным… мне кажется, ему не помешало бы опять к этому вернуться.

Когда мы наконец втиснулись в салон легального такси, я спросила родителей:

— А зачем вы вообще сделали остановку в Сантьяго?

Мексика была лишь одним из пунктов кругосветного путешествия, которым мои мать, отец и сестра были обязаны старому папиному другу – радикалу шестидесятых, с возрастом эволюционировавшему в брюзгливого магната-издателя и поэта. Много лет он звал нас всех в гости в свой сказочный дом на Карибском море. После Мексики родители и сестра планировали посетить Кубу, а потом отправиться отдыхать в этот островной рай, так что их ожидали в буквальном смысле крайности социализма и капитализма… Они с юмором составляли себе маршрут.