– А потом?

– Потом Борька мне квартиру купил, работу нашел надомную несложную. Наверное, понимал, что без дела я не смогу сидеть, свихнусь. Ну, я когда немного отошла, стала понимать, что жива благодаря ему. Он поначалу просто так ходил. Поесть, посидеть у меня. Через год, наверное, я с ним первый раз после того случая в постель легла. Из благодарности, ничего не могла для него пожалеть. Может, и к его дочери так относиться стала. А может, материнские чувства у меня проснулись.

– Ты знала, чем Борис занимается?

– Знала, конечно, знала. И те подонки на него работали, и он тоже с законом не в ладах. Он ведь судимый был. Только не вникала, не мое это дело, не мне его судить. Это я только теперь поняла, когда вы пришли, что все они так кончают. Не бывает у них по-другому. Сколько веревочке ни виться… В общем, мы с Веркой одни остались?

– Да, одни. Вы не переживайте, она ведь наследница того, что не конфискует суд. По крайней мере, квартиру у Веры никто не заберет, она имеет на нее право как несовершеннолетняя. Я хотел вас о другом расспросить, Саша. Вы знаете, куда чаще всего ездил Борис в командировки? В какие города, может, знаете, к кому?

– Откуда же мне знать? Он мне не докладывался. Ездил куда-то. Часто, почти каждый месяц, а то и по два раза.

– Значит, не говорил, и вы не знаете. И вы с ним никогда не ездили?

– Один раз брал он нас с собой в прошлом году. Летом на море не получилось, пришлось Верку в детский лагерь устраивать. А зимой он нас в Тюмень с собой брал. Вот где восторга у девочки было! Она и на снегоходе каталась, и на оленях, и на собаках. А как у них город зимой красиво украшен!

– У вас, наверное, мелькнула там мысль, что вы почти как семья? – понимающе сказал Гуров. – Вы, муж, дочь… Хотелось?

– Да нет, не думалось. Я уже давно смирилась с мыслью, что так любовницей и останусь. Стану старой и не буду нужна ему. Он с нами там не веселился. У него была очень важная деловая поездка. Какие-то разборки там, вроде отчитывался он за что-то. Я слышала, как он по телефону говорил.

– Борис в Тюмень впервые приезжал или бывал там раньше? По таким же вот делам.

– Думаю, что часто бывал. Его там многие знали из обслуги. И в гостинице, где он нас поселил, с ним раскланивались. И те, кто нас катал на снегоходах, его прекрасно знали.

Гончаренко ответил сразу, как будто ждал звонка Гурова с телефоном в руке. Он успокоил шефа, что Додсон на месте, сидит в номере и занят тем, что роется в Интернете. Попыток уйти куда-то не делал, никому не звонил. Ему два раза звонили, но водитель не стал спрашивать, кто был абонентом.

Молодец парень, одобрительно подумал Лев. Все понимает, хотя я его особенно в дела и не посвящал. А с Марком надо поговорить, обязательно. Он слишком очертя голову лезет везде. Понятное дело, у него за спиной полицейский опыт, работа в Интерполе. А те, кого передают в международный розыск, как правило, люди, которым есть что терять, они церемониться не будут. Да и в нашей ситуации тоже есть за что бомбу под машину сунуть. Цена очень высокая, причем в евро, а не в рублях. Сейчас он сидит и думает, что я ему не доверяю из-за того, что он скрыл важную часть целей розыска. А может, и понимает все. Он ведь умница, и голова у него светлая.

– Собирайтесь, Илья, – велел Гуров. – Через час жду вас возле ГУВД. И передай трубку англичанину.

– Добрый день, Лев Иванович! Куда вы запропастились? – послышался полный энтузиазма голос Додсона, старательно выговорившего такое сложное русское слово «запропастились».

– Новости у меня самые разные, Марк. И хорошие, и отвратительные. Во-первых, у нас нет очень важного свидетеля. Он покончил с собой в камере. А во-вторых, оперативники нашли склад с частями разобранных иномарок. Вы мне нужны. Собирайтесь, я все передал Илье, вы заезжаете за мной, а потом мы отправимся смотреть железо.

– А кроме железа, у вас ничего более существенного нет? Информации, например?

– Информации? – задумчиво переспросил Лев. – В принципе есть, но я жду подтверждения из Москвы, да и здесь ребятам надо разобраться в очень большом объеме данных, чтобы найти что-то важное. А вы уже не верите, что машину разобрали на части?

– Я боюсь этого, потому что это будет означать полный провал моей миссии. Я очень хочу верить, что машина цела и едет или уже приехала к своему новому хозяину.

Склад оказался просто старым заколоченным частным домом на окраине Ленинского района. Деревянный забор почти развалился, а двор порос высокой колючей травой и репейником. Окна закрыты ставнями, да еще каждая поперек прижата прибитой доской. Старый, посеревший от времени дом с покосившимся крыльцом и большой тяжелой дверью, обитой дерматином и с торчащими клочьями конского волоса. Однако через заросший двор к входу вела довольно натоптанная тропинка. И калитка в заборе была действующая. Она представляла собой секцию от забора шириной примерно в метр, которая держалась с одной стороны на кожаных петлях, а с другой – на проволочном крючке. И петли, и крючок выглядели новыми. Калиткой пользовались, причем часто.

Из дома вышел Лыжин с молодым оперативником и старшим лейтенантом, видимо, местным участковым.

– Сюда, товарищ полковник, – позвал он, демонстративно называя Гурова по званию. Оперативник и участковый сразу посерьезнели и как-то подтянулись. – Здесь, в доме. Мы осмотр пока без вас не начинали. Просто проверили, что есть, осмотрели все снаружи, соседей опрашивать начали. На улице, которая сюда ведет, в самом начале у магазина камера видеонаблюдения. Я послал своего сотрудника познакомиться и решить вопрос с информацией с этой камеры. Судя по следам, сюда приезжают часто, раз в несколько дней.

– Правильно решили, – кивнул Гуров. – В дом попадали только через эту дверь? Никаких других лазеек, запасных выходов нет?

– Нет, обычный деревенский дом. Крышу, видимо, чинили этой весной. Там шифер в двух местах свежий. Наверное, пользуются домом не первый год. Внутри решетки на окнах, стеллажи деревянные сколочены и железные разномастные стоят, не очень ржавые. Все застелено… Пойдемте.

Гуров и Додсон в сопровождении Лыжина вошли в дом. Тихо скрипнула вторая дверь в сенях. Из дома пахнуло застарелым запахом краски, каких-то растворителей и сухим деревом. Лыжин щелкнул выключателем, и под низким потолком загорелось несколько светодиодных светильников. Освещение было хорошим, ровным, достаточно рассеянным, чтобы не слепить глаза. В центре стоял старый круглый стол, на нем несколько ручек, половина сломанных, два коротких истертых карандаша, какие-то черновики и разбросанные кроссворды. У стены тумбочка, на стене розетка, из розетки виднелся шнур зарядного устройства для мобильного телефона.

– Перевалочный пункт? – предположил Лев. – Тут подолгу скучали те, кто должен был принять груз или, наоборот, отправить его, когда придет машина. Марк, что скажете?

Додсон уже прошел к стеллажам, к расставленным вдоль стен крыльям, автомобильным дверям, капотам, лобовым стеклам. Белых деталей кузовов он не видел.