— Но, разумеется, не по чуть-чуть, — с заметной обидой добавил доктор.

— В хлам, — с улыбкой подтвердил Холмс. — Именно так вчера и набрался наш стрелок, почему и допустил промах.

— Браво, Холмс, — привычно захлопал в ладоши Ватсон, виновато покосившись в нашу сторону. Типа не осуждайте, что делать, приходится, он же такой эгоцентрик.

— Что ж, пожалуй, тогда мы позовем полисмена и обследуем это пустующее обиталище таинственного стрелка. И кстати, Ватсон, не забудьте свой армейский револьвер, но положите его, пожалуйста, в левый карман пиджака.

Ватсон так покраснел, что я не удержалась и спросила:

— А почему? В этом тоже есть какой-то дедуктивный смысл?

— Нет, милая леди, все куда прозаичней, — сухо рассмеялся Холмс. — Как вам, наверно, известно, наш друг доктор долгое время служил в Афганистане, где и приобрел нервную привычку выхватывать оружие при первых признаках опасности. А будучи человеком легковозбудимым, тем более после рюмочки бренди, он дважды случайно стрелял в меня, просто сунув руку в карман. Дорогой Ватсон, сколько пиджаков вы поменяли из-за этого?

— Два выстрела — два пиджака, — недоумевающе протянул доктор.

— Три, — безжалостно добил великий сыщик. — Не далее как позавчера вы пришли вот в этом новом пиджаке в шотландскую клетку, хотя за день хвастались мне покупкой нового темно-синего, держу пари, вы прострелили его где-то в клубе.

— От вас ничего не скроешь, Холмс. — Ватсон беспомощно развел руками. — Я действительно случайно нажал на курок, но никто не пострадал, кроме незнакомого китайца-кули, принесшего в клуб ящик старого виски.

— А не было ли у этого китайца какой-нибудь татуировки на руке?

— Как вы догадались, Холмс?!

— И это была буква «М», похожая на четыре скрещенные шпаги?

Глаза Ватсона так вытаращились, что он обрел сходство с глубоководной рыбой.

— Ничего сверхъестественного, друг мой. — Великий сыщик обнял его за плечи. — Я спросил о татуировке лишь потому, что в свое время написал целый труд на тему традиционной татуировки Китая среди грузчиков, разнорабочих и эмигрантов Лондона. Впрочем, вряд ли вы его читали, ибо он представляет исключительно научный интерес. Но вы невольно бросили взгляд на монограмму «VR» на стене нашей комнаты, что навело меня на мысль о скрещенных линиях…

Мы с Алексом тут же уставились на те самые знаменитые буквы «VR», описанные Конан Дойлом, которые его литературный герой изобразил посредством целенаправленного расстрела стены в самых патриотических целях.

— Но там же «VR»! Почему вы спросили про «М»?!

— Честно говоря, сам не знаю. Вроде бы где-то видел, но не припомню где.

— Это монограмма профессора Мориарти, — с важным видом фыркнул кот, протягивая лапу к неброской книжке по высшей математике.

Холмс раскрыл книгу и показал нам — на титульном листе красовалась буква «М» из четырех скрещенных шпаг.

— Снимаю перед вами шляпу, мистер кот, — улыбнулся он.

— Зовите меня Профессор, — без улыбки откликнулся агент 013.

— Простите, что вмешиваюсь в вашу содержательнейшую беседу, господа мужчины, — не выдержала я. — Но не пора ли нам пора?

Все опомнились, построжели, три раза извинились передо мной, потом еще друг перед другом и наконец церемонно, по-английски, то есть не сказав: «До свидания, миссис Хадсон», вышли из квартиры на Бейкер-стрит.

Великий сыщик достал из кармана полицейский свисток, раздалась пронзительная трель, и через минуту к нам подбежал стоявший на углу констебль. Долговязый, рыжий, с лицом исполненным служебного рвения.

— Да, джентльмены?

— Нам нужна помощь, друг мой, — вежливо начал Холмс. — Вы не знаете, живет ли кто-либо вон в том доме напротив?

— Нет, джентльмены.

— Нет — это «не живет» или «нет, не знаю»?

— Да-а, джентльмены… — Похоже, сразу два вопроса были слишком сложны для мозгов стандартного английского бобби, и он решил дать задний ход. — Нет, джентльмены!

— А вы не могли бы проводить нас туда?

— Да, джентльмены!

— Конечно, мне бы надо заручиться разрешением инспектора Лестрейда, но не думаю, что там, в доме, мы найдем что-то очень уж интересное, — шепотом пояснил нам Холмс, направляясь за констеблем.

Мы кивнули, но в душе каждого засела тревога, что сейчас Холмс узнает, кто на самом деле поселился в этом доме, хоть по тем же следам в холле и на лестнице. Знаменитый детектив вполне мог заподозрить нас в сговоре с преступником. Судите сами — мы приходим, заявляем о том, что его хотят убить, и тут же в него стреляют из дома, где мы в данный момент, собственно, и живем. Жуть! Я бы сама себе не поверила на его месте. А еще лучше сдала нас скопом в полицию, вместе с говорящим котом.

По просьбе Холмса командор выломал плечом дверь, мы с котом, разумеется, молчали. Не могли же мы сказать, что у нас есть ключ.

— Вы заметили, как легко вы взломали эту дверь? — так, чтобы все слышали, прошептал Холмс. — Держу пари, ее взламывали уже не раз…

— Темновато, — пробормотал Ватсон, когда мы зашли в холл.

— У меня есть фонарь, — предложил командор, протягивая ему фонарик. Даже рискуя разоблачением (Холмс мог тут же увидеть наши следы), он не мог не помочь великому сыщику. К тому же, если будут найдены хоть какие-то улики против стрелка, он, по крайней мере, поймет, что нам можно верить.

— О-о, оригинальная вещь. Новая немецкая разработка? — Великий сыщик принял из рук моего мужа электрический фонарик дешевого китайского производства. — Да, британская наука дойдет до этого еще не скоро. — Он пощелкал кнопками и, обернувшись, предупредил: — Осторожней, не затопчите следы.

Ладно, если что, скажем, что успели натоптать, пока он отвернулся, для этого мы с Алексом специально вошли первыми, а кот так вообще, как всегда, проскочил вперед. Однако кроме наших здесь были еще и другие следы. В колеблющемся круге света мы все увидели следы широких ботинок с квадратными армейскими носами.

— Что скажете, Ватсон?

— Это пехотная обувь. Кавалеристы предпочитают более узкий каблук, а моряки — сапог с коротким голенищем.

— Браво-браво, дружище, — с некоторым раздражением похвалил Холмс. — Вы делаете успехи. Ну что ж, посмотрим, куда нас приведут следы этого таинственного господина в армейской обуви. И, дорогой Ватсон, пожалуйста, вытащите руку из кармана.

— Как вы догадались, Холмс? — уныло спросил доктор, хотя щелчок взводимого курка слышали мы все.

Следы вели нас по длинному коридору (слава богу, они уводили нас от лестницы в холле, где наследили мы сами), потом по лестнице для слуг наверх, потом снова по коридору с комнатами по обеим сторонам. Судя по всему, когда-то эти комнаты сдавались внаем как гостиничные номера. И вот наконец они оборвались у одной из дверей, слава богу, не дойдя до нашей. Холмс повернул потемневшую латунную ручку. Дверь была не заперта.