Он точно издевается.

- Диван. В гостиной. Вместе с тетей Зоей будете меня ждать. Она с удовольствием поделится с тобой рецептом своего знаменитого пирога. Ты счастлив?

- После слов о тете Зое как-то не очень. Но я знаю, что меня точно порадует.

И я в курсе. Не дура же и не монахиня. Понимаю, поэтому и уворачиваюсь, когда в атаку идут Мартыновские губы.

- Я хотя бы попытался, – разочарованно говорит Демьян, выруливая с парковки. – Что надо делать? Запереть мачеху в кладовке, пока ты пижаму будешь искать?

- Гаргамеля нет дома. По делам уехала.

Стоп! Что он там про пижаму говорил?

- И у нее дела? Случайно, не на окраине?

- М? – Черт. Как он догадался? Сколько времени уйдет на то, чтобы он сложил два и два? – Ты о чем?

- Еще несколько месяцев назад я и не знал о существование твоей мачехи. Сейчас же мать готова перенести все свои встречи, чтобы встретиться с лучшей, по ее словам, подругой. Отец бесится, а ей пофиг. Вот я и подумал, что они вместе укатили.

Фух. Как хорошо, что у Мартынова с математикой проблемы. Двоечник не догадался, что это я отправила его мамку навстречу приключениям.

Клас-с-с.

- Ну-у-у, я даже не знаю. Не в моих привычках следить за жизнью мачехи.

- Ох, я уж думала, ты не приедешь. Собиралась Санте звонить, потом слышу, машина подъехала. – Тетя Зоя встречает нас у дверей и всеми силами пытается сделать вид, что для нее в порядке вещей видеть рядом со мной Мартынова. – Ой!

- Златка дома?

- Нет, – коротко отвечает женщина, продолжая глазеть на Демьяна, будто на яйцо Фаберже красоты невиданной. – Может, чаю? Только недавно вытащила из духовки миндальное печенье.

- Меня опять хотят отравить? – шепотом интересуется Мартынов.

- Это обычное гостеприимство. В какой пещере ты жил? – толкаю его в сторону кухни, а сама к тете Зое подхожу. – Вы только Санте ничего не говорите. Незачем ей знать, что Гаргамель бушевала.

- Да что ты? Я и не думала ей ничего рассказывать. А парень-то хорош. Плечи какие.

Ну, приехали. Кто-то в ряды поклонниц записался? Эй, да она на Мартынова так смотрит, будто пенсия перед глазами не маячит. С болонкой и ей подобными справиться легко. Стоит один раз на них зыркнуть, и они сразу же сбегают с поджатым хвостом. А тетя Зоя на опыте. И эта опытная кокетка вздумала улыбаться, как малолетка.

- Ты иди, проверь там все, – говорит она, взглядом мне на лестницу показывая. – Лизка с пакетом спускалась. Может, и нашла у тебя что-то. Не просто же так разгромила комнату. И не переживай за парня своего. Мы с ним чай пока попьем.

Пискнув: «Не превратите его в толстяка», поднимаюсь в комнату, уже на лестнице собирая свои вещи. Поднималась и жмурилась, представляя, в какой хаос сейчас попаду. На безделушки и шмотки мне было плевать. На столе лежал мой проект, и если Гаргамель посмела до него пальцем дотронуться, то…

- Оу, – слышу за спиной свист. – Будто СОБР нагрянул. Хранила под подушкой запрещенные вещества?

- Ты бы удивился?

- Не-а, – следует лаконичный ответ. – Все на месте?

В любой другой момент я бы ответила с сарказмом, но сейчас меня волнует только мой стол. Поэтому я и двигаю к нему и облегченно выдыхаю, когда на полу вижу все листы.

- Ага. Можно не разжигать костер. А ты почему с тетей Зоей не остался?

Демьян не отвечает, а уже через секунду я чувствую его дыхание на своей шее.

- Предпочитаю общество красивых блондинок. О, я угадал насчет кровати.

Ой, новость: меня перестал раздражать озабоченный Мартынов. Даже милым кажется.

- А это что?

Верни руки обратно на мой живот! Куда он?

- Ты собираешься подавать заявку на участие в конкурсе моего отца?

Почему он говорит со мной таким тоном, будто я только что убила его любимого хомяка?

Я демонстративно скрещиваю руки на груди, и жду, пока Мартынов отвиснет. Парня будто заклинило. Смотрит на меня, потом на чертежи, и так на протяжении нескольких минут.

Он идиот или действительно нашел взаимосвязь между моей работой и его родством с собственным отцом?

Ну, и где хваленая самоуверенность?

А если в него карандаш кинуть, это поможет ему прийти в себя?

Идея гениальная, но, когда я тянусь за маркером, парень оживает.

- У тебя тут проблемы с условным обозначением. – Тыкает пальцем в чертеж и самодовольно улыбается. – Это знак заземления, а не электровывод для выключателя.

Блин!

Уж лучше бы он подумал, что я его в комнату свою впустила, только из-за стажировки в фирме его отца. Это было бы не так обидно.

Гад, еще и лыбится, танцуя на моих костях.

- Понятно же, что это черновик. – Бурчу себе под нос и отворачиваюсь. – И, вообще, я думала, что ты…

- Тупой? Шевченко, я разве похож на идиота? – Секунда тишины. Вторая. Третья. – Так куда ты мачеху свою отправила?

Да у меня язык сейчас не повернется назвать его идиотом.

Где я, черт возьми, прокололась?

- М?

- А мою как смогла заставить с ней поехать?

- Это уже перебор. – Разворачиваюсь, и вижу, как он резко убирает телефон в карман. – Я не настолько всесильна, чтобы всеми ведьмами управлять.

Черт.

Сама созналась.

Мой огромный недостаток: неумение держать рот на замке. Несите степлер. Я должна быть идеальной.

- Мне стоит беспокоиться?

От моего: «пфффф, вообще не парься. Тетки просто решили познать мир», веселее не становится.

- Что-нибудь пропало? – Дверь без стука открывается и в проеме появляется голова тети Зои. – Я вам там чай свежий заварила. Спускайтесь и попейте, пока я тут все приберу.

- Да я сама…

- Чай сама и нальешь. И не спорь, не за красивые же глазки мне зарплату платят.

- Нет? – подхалимничает Демьян, заставляя взрослую женщину краснеть, как школьницу перед белым вальсом. – За такое, определенно, нужна надбавка.

- Ой, Оливка забирай парня, пока я его себе не оставила.

На секунду я теряюсь, потому что не ожидала, что тетя Зоя может ляпнуть подобное.  А потом и вовсе ответить ничего не успеваю, потому что Мартынов крепко хватает меня за руку и тянет вниз.

- Какая скорость. Неужели не хочется стать маленьким секретом взрослой женщины?

Не разжимая пальцев, Демьян оборачивается, а затем еще сильнее ускоряет шаг. Не уж-то испугался?

- Знаешь, в копилку моих любимых моментов добавилась еще и ревность. – вместо кухни, мы заворачиваем в гостиную, и плюхаемся на диван. – Когда ревнуешь, ты жмуришься. Это так мило. Но можешь не переживать. Мне кажется, я однолюб.