– Мы не знаем. Может, вы подскажете? – любезно предположил Гоша.

– Увы, ничего в голову не приходит. Но Татьяна женщина волевая, и, если бы посчитала необходимым убить Долли, рука у нее не дрогнула бы. Совсем нетрудно представить, как она замахивается молотком…

– Долли застрелили, – перебила я. – Разве вам следователь об этом не сказал?

– Застрелили? Нет, об этом мне как-то… не упомянули.

– Это не принципиально, – снова вступил Гоша. – Если человек может орудовать молотком, то уж спустить курок он тем более в состоянии. Вы утверждаете, что госпожа Кулиничева на такие действия способна?

– Ничего подобного я не утверждаю! – возмутился Лихачев. – Я сказал, что Татьяна, возможно, могла убить. А может, и не могла. Знаете, такие тощие неврастенички, они больше кричат и руками машут, чем дело делают. Вот если бы вы у меня спросили, могла ли она Долли физиономию расцарапать, я бы точно сказал: могла! Никаких сомнений.

– Понятно. А про компаньона вашего, про Олега Андреевича, что скажете?

– В каком смысле? – не понял Евгений Максимович.

– Мог ли он убить Долли?

– Ему-то это зачем? С какого перепуга Олегу вдруг понадобилось бы Долли убивать?

– Допустим, у него были причины.

– Ну, если бы причины, – помрачнел Лихачев. – Хотя все равно не знаю. Я что, доктор вам, понимать, что у людей в головах творится? И вообще, что вы ко мне пристали? Вы еще спросите, не я ли это Долли убил!

– А это не вы Долли убили? – эхом откликнулся Гошка.

– Очень смешно. – Евгений Максимович помолчал немного, потом произнес строго: – Нет, я не убивал Долли. Следователь задавал мне этот вопрос, и я все объяснил. Во-первых, не было причины – наши отношения устраивали обоих. Во-вторых, не было возможности. Долли ведь убили около часа дня, так? А я в это время был в налоговой инспекции. Там такие очереди – я к десяти утра приехал и только в три часа получил свою квитанцию.

– Зачем же вы туда поехали? – простодушно удивилась я. – Насколько я знаю, квитанции из налоговой на дом присылают.

– Да прислали они, – раздраженно взмахнул рукой Лихачев. – Еще три месяца назад бумажка пришла, налог на машину! А я потерял. Вот и поехал вчера в инспекцию – налог-то все равно платить надо. Полдня убил на это, зато теперь могу спать спокойно. Хотите оплаченную квитанцию посмотреть?

– Хотим. – Гоша протянул руку.

Евгений Максимович моргнул – очевидно, он считал свой вопрос риторическим и не ожидал такой реакции. Впрочем, Лихачев быстро справился с удивлением и потянулся к кожаной папке, лежащей на краю стола. Покопался в ней, достал листок квитанции и с легким издевательским поклоном протянул Гошке:

– Прошу. И позволю себе заметить, сотрудник полиции, который со мной беседовал, посчитал сей документ вполне достаточным.

– Совершенно с ними согласен, – пробормотал Гоша, внимательно изучая бумагу. – Что ж, у меня остался только один вопрос: вы знали, что Татьяна Викторовна хочет поставить в магазине камеру видеонаблюдения?

– А она хотела? Нет, не знал, откуда? Я же говорил, мы с Татьяной не большие друзья, с чего бы она стала вдруг мне о своих планах рассказывать? – Лихачев покачал головой и добавил: – А жаль, что Татьяна не успела камеру поставить, сейчас всем проще было бы.

– Как тебе понравился господин Лихачев? – поинтересовался Гошка, привычно устраиваясь на пассажирском сиденье.

– Совсем не понравился. – Я подождала, пока он захлопнет дверцу, и мягко тронулась с места. – Неприятный тип. Но, судя по всему, он здесь ни при чем.

– Ты уверена?

– Так алиби-то железное. Ты сам квитанцию в руках держал.

– Подумаешь, квитанция. Ниночка тебе за пять минут три десятка таких бумажек нашлепает.

– Можно в налоговую съездить. Если он там действительно был, то квитанцию ему через компьютер печатали. Может, даже время зафиксировано.

– Да, придется съездить. Но не сейчас. Сейчас давай рули к «подружке Лике».

* * *

Судя по всему, «подружка Лика» не считала уборку квартиры важным делом – просторная комната, в которую она провела нас с Гошей, выглядела неопрятно. Я не могу сказать, что там было откровенно грязно (хотя нам и не предложили разуться, линолеум с рисунком под дубовый паркет выглядел вполне пристойно), а именно неопрятно. Все горизонтальные поверхности были завалены разнообразной печатной продукцией: растрепанные стопки газет не оставили свободного места на диване, на стульях были складированы пестрые настенные календари, а если бы хозяйке пришла в голову фантазия побаловать гостей игрой на фортепиано, ей пришлось бы долго откапывать инструмент из-под неровных, осыпающихся куч глянцевых журналов. Во всех четырех углах комнаты громоздились книги (в основном это были популярные издания серии «Психология для всех») вперемешку с теми же журналами. Даже рабочий стол целиком захватили брошюры с гороскопами и сонниками, справочники по хиромантии и нумерологии, пособия по аутотренингу и прочая подобная литература. Компьютер, за которым «подружка Лика», видимо, и писала свои письма-ответы читателям, уверенно разрешая их, читателей, проблемы, пристроился на самом краю, и мне показалось, что он опасно покачивается.

«Подружка» оказалась женщиной пенсионного возраста, невысокой, полной, с косой, обернутой вокруг головы. Честно говоря, я думала, что популярная журналистка будет больше похожа на свою подругу, стильную даму Татьяну Кулиничеву, но Лика напомнила мне пожилую учительницу начальных классов из старого советского фильма. Только одета она была не в строгий костюм с белой блузкой, а в домашнее трикотажное платье веселой расцветки – по ярко-зеленому полю рассыпаны ромашки и колокольчики.

– Как же, как же, Танечка мне звонила, говорила, что вы придете! – обрадовалась она, не дав нам с Гошей толком представиться. – Конечно, нам надо поговорить, Танечка совершенно правильно сделала, что направила вас ко мне. Что конкретно вас интересует? Задавайте вопросы, пожалуйста.

Мы с Гошей переглянулись, и я вежливо попросила:

– Может, вы сначала расскажете о том, что вам известно?

Лика посмотрела на меня с жалостью.

– Вы уверены, что располагаете достаточным количеством времени? Мы с Танечкой познакомились лет пятнадцать назад. За эти годы мне стало известно очень многое начиная с ее вкусов в одежде и заканчивая привычкой выпивать перед сном рюмочку ликера.

– Вы хотите сказать, что у Татьяны Викторовны есть склонность к алкоголизму? – немного растерялась я.

– С чего вы взяли?! – искренне возмутилась Лика. – От вечерней рюмочки ликера до алкоголизма как отсюда до Владивостока. Вы просто слишком молоды и не понимаете, а в нашем возрасте глоток ликера все равно что витаминка. Танечка всегда заботилась о своем здоровье, и вообще она женщина очень сдержанная. Она не то что лишнего не выпьет, она всю свою жизнь выстраивает самым разумным образом. Может быть, единственная ее ошибка – это брак с Олегом. Хотя я употребила все свое влияние, чтобы отговорить ее, тогда Танечка настояла на своем. К сожалению.