— Значит, он у вас в лодке?

— Да, под надзором моих малабарцев. Мы его крепко связали, чтобы перевести его из звания утопленника в звание арестанта.

— Мой милый, мой бесценный Перкинс!

Радость перехватила дыхание Минга, и он ничего не мог сказать.

— А теперь пойдем, — усмехнулся капитан, — надо сделать визит нашему пленнику.

И, взяв под руку толстого мандарина, Перкинс двинулся к выходу.

Ноги едва держали измученного Минга. Но он покорно зашагал к трапу, где толпились любопытные, опасливо заглядывая в ялик капитана. Минг принял важный вид и велел публике расступиться, чтобы всласть налюбоваться своим врагом.

Но он едва верил собственному счастью.

Чу лежал на корме — в этом не было ни малейшего сомнения. Его черты казались отвратительными, верно от обморока.

— А, господин председатель, — поклонился сэр Артур, — вот он, ваш преступник. Что вы на это скажете?

— Скажу, что вы чудесные люди, — ответил мандарин, бросаясь на шею сэру Артуру.

Затем друзья уселись в ялик и отчалили, взяв курс на английскую факторию.

Чу был без сознания. Его перенесли в один из складов фактории с прочными решетками и запорами, и англичане взялись караулить его до сдачи на руки префекту.

Было слишком поздно возвращаться домой. Минга уговорили ночевать в фактории. Он охотно согласился, чтобы быть поближе к убийце, причинившему ему столько горя и хлопот. Подкрепившись стаканом крепкого шерри и примостившись поудобнее в кресле, он попросил Перкинса рассказать ему, как было дело, потому что расстроенный наркотиком мозг отказывался ему служить.

— Я буду краток, — ответил капитан. — На другой день после того, как я вам писал, состоялась экспедиция против Латронских островов. К сожалению, «Молния» не могла в ней участвовать, но я лично был на флагманском судне. Благодаря сведениям, полученным от этого бедняги Пей-Хо…

— Ах да, этот несчастный повешенный, — перебил Минг. — Растолкуйте мне, пожалуйста, как это вышло, что он остался жив?

— Все объясню в свободную минуту. А пока слушайте. Благодаря его указаниям мы неожиданно высадились на острове Ванг-Му. Пираты нас не ждали. Когда мы отплыли, там не осталось ни одной души. Раненых и пленных мы погрузили на наши суда. О, они бешено защищались. Один из этих негодяев зарезал на наших глазах бывшую служанку мадам Лиу, с отчаянием звавшую нас на помощь.

— Мэ-Куи, ту, что они выкрали из Фун-Зи?

— Совершенно верно. Чу отдал ее Вум-Пи, а Вум-Пи убил, чтобы она нам не досталась. Вернувшись в Гонконг, мы узнали, что принц Конг написал губернатору, что он вполне одобряет нашу экспедицию и благодарит нас за инициативу. Кроме того, наместник получил донесение об отступлении Тай-Пингов, поэтому он заверяет колонию в дружеском расположении и полной готовности возместить великобританскому правительству и всем пострадавшим англичанам причиненные им пиратами убытки.

— А я-то ничего не знал об этом, — вздохнул мандарин. — Правда, я так мало интересуюсь политикой.

— А я, — ответил Перкинс, — ни на минуту не забывал, что завтра казнь И-Тэ и Лиу-Сиу.

— И моя! Не забывайте об этом — и моя!

— И ваша. Поэтому я в ту же минуту поехал в Кантон, думая в последний раз попытаться спасти вас всех, вымолив вам помилование. В Хонане мне вручили ваше печальное письмо, где вы, к сожалению, не говорили, как вас найти. Обеспокоенный вашим исчезновением, я возвращался в факторию, думая, как вам помочь…

— Дорогой друг, — прочувствованно вздохнул толстяк.

— …и заметил бросившегося в воду разбойника. Ну а остальное вам известно.

— Ах, как я вам благодарен, как благодарен!

И со слезами на глазах дородный председатель кантонского уголовного суда повис на шее контрабандиста.

Светало. Благодаря уходу врача фактории, Чу пришел в себя. Увидев окружающих его врагов, он в первую минуту чуть не задохся от ненависти. Но поняв, что борьба невозможна, покорился с фатализмом человека желтой расы.

В семь часов утра принцу Конгу доложили об аресте Чу, и он подписал экстренный приказ об отмене казни и заключении бывшего мясника в каземат, откуда он мог выйти только на суд.

С облегчением вздохнул председатель суда, перечитывая этот приказ и опускаясь на шелковые подушки своей гондолы.

— Да будет благословенно имя Будды. Слава богам и этому дорогому Перкинсу. Я не получу ста бамбуковых палок и снова заживу своей тихой и комфортабельной жизнью. А все-таки какое необычайное стечение обстоятельств… Какое изумительное приключение! Боюсь, как бы мой желудок не пострадал от всех этих волнений…

Следствие по делу Чу не затянулось.

Минг торопился, прежде всего, отомстить проклятому Пауку за все унижения; во-вторых, ему хотелось поскорее реабилитировать себя как опытного юриста. Поэтому через три дня после ареста убийца предстал перед судом.

Огромная буйная толпа запрудила улицу возле суда и ворвалась бешеным потоком в зал заседаний. Места брались с бою. Двойная цепь солдат с трудом сдерживала ее напор.

Двое стражей и палач вывели Чу за железные цепи. Толпа заревела от ярости. Этим она как бы оправдывала себя за несправедливость по отношению к невинно осужденным.

Но негодование толпы не смутило преступника. Он шагал смело, с высоко поднятой головой и блистающим ненавистью взором, и гордо остановился у подножия судебной эстрады.

Как и всегда, на ступеньках претории сидели помощники палача, вооруженные орудиями пытки. Но публика недаром полагала, что все эти приборы будут излишними. Думали, что Чу повторит пред судом сделанное в тюрьме признание.

Громко ударил гонг. Минг вошел и занял председательское место. Никогда еще не казался он таким важным и надменным, так проникнутым сознанием собственного достоинства.

По ходатайству Перкинса Лиу-Сиу разрешили не присутствовать на суде. Но И-Тэ, главный обвиняемый предыдущего разбирательства, сидел на одной из ступеней эстрады, рядом с мадам Лиу. Председатель вызвал их как свидетелей обвинения. Присутствовали и Перкинс, и сэр Артур как лица, арестовавшие преступника. На почетном месте сидел рядом с Мингом представитель вице-короля.

Добившись относительной тишины, Минг объявил заседание открытым и начал допрос обвиняемого.

— Как вас зовут и чем вы занимались? — спросил Минг.

— Меня зовут Чу, — угрюмо ответил убийца. — Я был мясником в Фун-Зи.

— Признаете ли вы себя виновным в убийстве Линг Та-ланга в ночь его свадьбы?

— Признаю.

— Что побудило вас совершить такое преступление?

— Жажда мести.

— Мести? Кому? За что?