Она вскочила, выговорила невнятное: «Прошу простить…», - и побежала вслед за Джозефом.

При всем том, что случилось между ней и Грегором, она понимала: принцу дорог его старший брат. И кому, как не ей, знать, насколько тяжело терять близких людей.

Она искренне молила богов сжалиться над графом Фаулзом. Иначе… Кто знает, как это повлияет на наследного принца. К тому же… Она все еще не давала себе в этом отчет, но Грегор успел закрепиться в ее душе, и отбросить его так просто у нее не получится. Как ни уговаривай себя.

Мирна обнаружила Джозефа в самом начале лестницы. Мальчик замер на последней ступеньке и потерянно вглядывался в улицу за узким проходом.

Скрип под ее ногами заставил Джозефа посмотреть на Мирну. Она виновато стиснула губы, как бы извиняясь, что это не его мать, отец или сестра.

- Я должен увидеть его… Я должен… - залепетал он и вдруг дернулся к княгине, схватил ее за руку и воскликнул, - пожалуйста! Прошу! Отведите меня к нему!

С него слетели все маски, вся напускная взрослость и серьезность.

Это был теперь обычный ребенок. Перепуганный и одинокий.

Мирна никогда бы не смогла его бросить. Даже если бы он просил отвести его к ее кровному врагу. При всей ее злости и обиде на графа Фаулза, он и такой титул не заслужил.

- Пойдемте, - Мирна кивнула и крепче сжала ладонь мальчика, - мы его найдем. Все будет хорошо.

Все перед ним шло кругом, кровать или койку или на что его там уложили, качало сильнее, чем корабль в разгар бури. В ушах звенело, и в довесок все звуки отдавались эхом. Объекты стали мутными, расплывчатыми и будто бы перетекали один в другой. Тело ныло, и он чувствовал себя в стократ тяжелее обычного.

Грегору никогда еще не было так плохо… Разве что в тот единственный раз, когда он напился в хлам, чтобы впечатлить простоватого кутежника-короля Моровии, с которым Кристофу просто необходимо было заключить военный союз.

Но сейчас он точно не напивался. Впрочем… Как бы граф ни силился – не мог вспомнить, что случилось. В голове все перевернулось, мысли не складывались в логическую цепочку. Разрозненные мутные образы со скоростью молнии чередовали друг друга.

Широкая и сильная шея Мефиса, сотни взглядов придворных, пыль в глаза… И тут же яркие картинки из детства, пышное платье матери, в ее юбке он тонул, когда ластился к ней, чтобы обнять. Сладковатый запах ее духов и всегда резкий аромат одеколона его отца. Тот всегда смотрит на него растерянно, будто не знает, что с ним делать.

Затем наплыли новые воспоминания и утянули Грегора в свой водоворот. Могильная плита и рана в сердце, отец, теперь еще более потерянный, родной дом, к которому хочется протянуть руку, но он удаляется и становится совершенно недостижимым.

Толпа людей. Незнакомых, злых, надменных. Все взгляды устремлены на него, со всех сторон слышатся шепотки: «Бастард, бастард, бастард».

Вдруг толпа перед его глазами разошлась, открывая взору хрупкую фигурку. Не видно ни лица, ни тела, все смазано, но Грегор сразу узнал княгиню Дурхама. Девушку, которая, как и он, все потеряла, которую заклеймили, не удосужившись сначала узнать ее, о которой шепчутся за спиной. Такая же, как он… Но еще не обозлившаяся, не проклявшая весь мир, не утерявшая надежду.

Во имя Святого! Как же он хочет, чтобы она не разделила его судьбу! Но как же при этом он жаждет завладеть ею, будто надеялся, что за счет близости с нею сможет перенестись в ту пору, когда его душа еще не стала черной, как ночь. Когда его еще не прозвали темным принцем.

На мгновение Грегору почудилось, что пелена болезненного забытья спадает, образы прошлого исчезают, но княгиня… Княгиня почему-то остается здесь.

Он едва различал черты ее лица, и никак не мог увидеть копну красных волос, убранных в скромную прическу, но точно понял, что она подошла к кровати и склонилась над ним.

- Ми… Миледи, - Грегор запнулся. Он не ожидал, что так сложно будет начать говорить. Но стоило только сделать вдох – грудная клетка отозвалась ужасной ноющей болью, - что вы здесь делаете?

- Разве после такой выходки я могла не прийти? – голос ответившей был совершенно не похож на голос Мирны. Он был холодным с почти металлическим отзвуком.

Это тут же пробудило Грегора, миру вернулась четкость, мыслям – ясность, мышцам – сила.

Он приподнялся на локтях, чтобы лучше увидеть брюнетку с мраморным лицом, что сидела на краю его постели.

- Виолетта.

- И чего же, во имя Святого, ты пытался добиться?

Он задумчиво отвел взгляд, но выражение его лица оставалось напряженно-грозным.

Конечно! С какой стати княгине приходить к нему? После того, как он себя повел!

К тому же он точно знал, что ее уже нет на празднике. Гвардеец Бродерик выяснил для него это, его заверила графиня Рэльс.

Ведь будь Мирна здесь, Грегор, может, и не решился бы на ту авантюру. Она могла бы неправильно все понять и тогда пришлось бы объясняться...

Граф отогнал эту мысль. Объясняться? Как будто ему дадут второй шанс!

«Закатал бы обратно губу, - нарек он себе же, - о княгине ты можешь забыть».

Но и Виолетту он совсем не хотел видеть. По крайней мере, сейчас, когда он весь разваливается на части. Хотя, чего таить, ее появление было ожидаемым.

- Значит, я твоя дама сердца, да? Вот так сюрприз, - глаза у нее были ледяными. Видно было, как сложно ей сейчас сдерживаться, как сложно прятать ярость за строгостью.

- Разве не этого ты от меня добиваешься? - Грегору лучше удалось скрыть свои чувства. И не догадаешься, что за ироничным тоном скрывается злость и заметное волнение. Он не представлял, как поведет себя графиня Стивенс. Но мог предполагать, что она постарается расквитаться с ним наиболее жестоким способом.

Она чуть заметно прищурилась и дернула плечом.

- И на что ты надеялся, Грегор? Что я растаяю и успокоюсь? – она громко хмыкнула, - или что? Хочешь, чтобы мой муж задумался, почему ты выбрал мое имя? Чтобы двор засудачил? Решил раскрыть нашу тайну?

Грегор молчал. Он устал держаться на локтях, да и не горел желанием дальше смотреть на Виолетту. То, как он устало отвернулся и плюхнулся на постель, будто бы непринужденно, совершенно спокойно, взбесило его собеседницу:

- Ты хочешь меня потопить? Унизить? Что ж, ты только выставил себя посмешищем! – его лицо побагровело.

Грегор невольно задумался, почему она так остро отреагировала. При всей его ненависти к ней… Он не мог не признать, что Виолетта почти всегда умела держать марку. Ее неудержимую злость сейчас могло объяснить лишь одно: его план сработал.

«Неужели, супруг действительно задал ей неудобный вопрос?», - подумал он, перестав на мгновение слушать ее гневные восклицания.