Он был оружием, подумал Талос, вернейшим клинком Первого Когтя, их стержнем, их внутренней силой. Благодаря ему остальные Когти всегда боялись стычек с ними. Пока Ксарл был жив, Талос никогда не опасался, что Первый Коготь проиграет бой. Они никогда не любили друг друга. Их братство не требовало дружбы — только преданности. Они стояли спина к спине, пока Галактика пылала вокруг них: вечно братья, но никогда не друзья, предатели, идущие вместе до последнего.

Но говорить об этом сейчас казалось неправильным. Пламя шипело в расползающейся тишине.

— Если ад существует, — сказал Талос, — то сейчас ты там.

Он снова навел оружие.

— Думаю, мы скоро там увидимся, брат.

Он нажал на спуск. Химический огонь с внезапным ревом вырвался наружу, короткими выплесками омывая тело. Керамит почернел. Сочленения расплавились. Плоть растворилась. Талос в последний раз увидел обуглившийся череп Ксарла, заходящийся в беззвучном и мертвом смехе. Затем он исчез в клубах дыма, заполнившего комнату.

Огонь быстро распространился на кровать и на свитки, висящие на стенах. Вонь протухшего мяса, исходящая от горящей плоти, делала спертый воздух еще ужаснее.

Талос в последний раз окатил тело струей жидкого огня. Закинув огнемет на плечо, он прикрепил контейнер к бедру и лишь затем потянулся за собственным оружием. Он взял шлем Ксарла в одну руку и свой болтер в другую. Не оглядываясь, шагнул сквозь дым и вдавил кнопку открытия двери.

Жирные клубы дыма хлынули в коридор, а вместе с ними потек смрад. Талос вышел из комнаты и запечатал дверь за собой. Огонь скоро потухнет, лишенный кислорода и пищи.

Он не ждал, что кто-то будет снаружи. Двое смертных стояли недвижно, прикрывая ладонями рты и носы от рассеивающегося дыма.

Септимус и Октавия. Седьмой и Восьмая. Оба высокие, оба в темной униформе легиона, обоим, в числе немногих рабов, разрешено было носить оружие. Поврежденные лицевые протезы первого пощелкивали всякий раз, когда он моргал или двигал глазами. Длинные волосы обрамляли его лицо, и Талос — плохо умевший считывать человеческие эмоции, за исключением страха и гнева, — не мог сказать, что выражают его черты. Волосы Октавии были, по обыкновению, собраны в конский хвост, лоб скрывала бандана. Она заметно похудела, и кожа ее приобрела нездоровую бледность. Эта жизнь не щадила девушку, как и ее собственный организм. Жизненные соки и силы уходили на то, чтобы питать растущее внутри дитя.

Он вспомнил, что велел этим двоим держаться подальше друг от друга, и недавний приказ Септимусу оставаться в ангаре. Но сейчас все это не имело значения.

— Чего вы хотите? — спросил их Талос. — Доспех Ксарла не годится на запасные детали, Септимус. И не проси.

— Вариил приказал мне найти вас, господин. Он требует вашего присутствия в апотекарионе, и как можно скорее.

— Ему потребовались вы двое, чтобы доставить сообщение?

— Нет.

Октавия откашлялась, прочищая горло, и опустила руки.

— Я слышала про Ксарла. Мне жаль. Я думаю… по вашим стандартам, я имею в виду, согласно идеалам легиона… он был хорошим человеком.

Талос поперхнулся на выдохе и фыркнул, а затем язвительно хмыкнул.

— Да, — сказал он. — Ксарл был хорошим человеком.

Октавия покачала головой в ответ на саркастическое замечание воина.

— Вы знаете, о чем я. Они с Узасом однажды спасли меня, как и вы.

Смешок пророка перерос в хохот:

— Несомненно!.. Хороший человек!.. Еретик!.. Предатель!.. Убийца!.. Глупец!.. Мой брат хороший человек!

Оба смертных стояли молча, а Талос смеялся, пока, впервые за много лет, из глаз его не полились слезы.

В главном апотекарионе царил хаос. На «Завете крови» медицинское святилище легиона больше походило на морг, чем на операционную. Тамошний апотекарион превратился в оплот безжизненного безмолвия — зал с ледяными рефрижераторными камерами, старыми пятнами крови на стальных столах и воспоминаниями, навеки застывшими в стерильном воздухе.

Апотекарион «Эха проклятия» был прямой его противоположностью. Вариил расхаживал от стола к столу сквозь море раненых человеческих тел. Его не скрытое шлемом лицо ничего не выражало. Смертные и легионеры одинаково кричали, протягивая к нему руки и наполняя зал вонью пота, жаром уносящей жизнь лихорадки и запахом насыщенной химикатами крови.

В зале рядами стояли сотни столов, и почти все они были заняты. Однозадачные сервиторы-погрузчики стаскивали трупы со столов и взваливали на их место еще живых раненых. Стоки в полу переполнялись кровью, стекающей по грязной плитке. Медицинские сервиторы и смертные хирурги истекали потом. Вариил шагал через все это — обрызганный кровью дирижер завывающего оркестра.

Остановившись рядом с одной из каталок, он оглядел изломанное тело рабочего, лежавшего на ней.

— Ты, — сказал он ближайшему медицинскому сервитору. — Этот человек мертв. Извлеки его глаза и зубы для дальнейшего использования и сожги останки.

— Слушаюсь, — пробормотал окровавленный служитель.

В нартециум апотекария вцепилась чья-то рука.

— Вариил…

Повелитель Ночи на соседнем столе сглотнул кровь, прежде чем заговорить. Его пальцы сжались сильнее.

— Вариил, прирасти мне к обрубкам новые ноги, и покончим с этим. Не держи меня здесь — нам еще надо покорить этот мир.

— Тебе понадобится больше, чем просто пара ног, — ответил Вариил. — А теперь убери руку.

Воин только вцепился еще крепче.

— Я должен быть на Тсагуальсе. Не держи меня здесь.

Апотекарий взглянул сверху вниз на раненого легионера. Лицо воина почти невозможно было различить под коркой крови и обгоревшей плоти. Под мясом просвечивал череп. Одна из рук была отсечена по бицепс, а вместо ног два толстых кровоточащих обрубка высовывались из рассеченного керамита там, где раньше были его колени. Орден Генезиса, несомненно, практически добил его.

— Убери руку, — повторил Вариил. — Мы уже обсуждали это, Мурилаш. Мне не нравится, когда меня трогают.

Пальцы лишь сжались сильнее.

— Послушай меня…

Вариил перехватил руку воина. Он оторвал пальцы от перчатки и крепко сжал. Не сказав ни слова, апотекарий выдвинул из нартециума костную пилу и лазерный резак. Пила впилась в плоть.

Воин завопил.

— Какой урок ты только что получил? — спросил Вариил.

— Ты проклятый ублюдок!

Вариил швырнул отрезанную кисть другому сервитору.

— Сожги это. Подготовь бионический протез левой руки вместе с остальными запланированными для него аугментациями.

— Слушаюсь.