— Хорошо. Но взгляни сюда.

На глазах у Талоса графики замерцали и начали перестраиваться, снова и снова. Рунические цифры повторялись одна за другой, и диаграммы заплясали по экрану в странном танце, лишенном всякого ритма.

— Я вижу, — наконец сказал он. — Мои прогеноидные железы… Не знаю, как это выразить. Они слишком активны. Как будто все еще поглощают и перерабатывают генетические маркеры.

Он провел пальцами по шее сбоку, вспомнив, как всего лишь несколько часов назад извлекал геносемя Ксарла.

Вариил кивнул, позволив себе тень улыбки.

— У зрелых прогеноидов всегда сохраняется остаточная активность — базовый уровень переработки генетического материала, необходимый для записи информации о жизненном опыте воина и о полученных им травмах.

— Я знаю, как работают прогеноиды, брат.

Вариил поднял руку, пресекая возражения.

— Именно об этом и речь. Твои железы всегда были слишком активны, как мы уже знаем. Намного более активны, чем следует. Это привело к дестабилизации физиологических функций организма и, возможно, послужило причиной твоих пророческих видений. Теперь, однако, они окончательно взбунтовались. Раньше они все еще пытались улучшить тебя, превращая из человека в Легионес Астартес. Но это был тупик. Улучшить тебя больше, чем есть, невозможно. Ты уже один из нас. Сейчас их избыточная активность перевалила за критический порог. Во многих схожих случаях имплантированные органы просто отмирают и отторгаются. Но твои слишком сильны. Вместо того чтобы деградировать самим, они убивают носителя.

— Как я и говорил — я буду испытывать боль до последнего своего вздоха, но это не смертельно.

Пока Вариил обдумывал слова Талоса, в его бледных глазах мелькнула какая-то мысль.

— Возможно. Так или иначе, удаление прогеноидов уже не вариант. Это ни на что не повлияет, потому что твои органы уже…

Талос прервал его раздраженным взмахом руки, словно отдавал приказ открыть огонь:

— Достаточно! Я способен прочесть данные с треклятого гололита. Идем, Вариил. Разберись с ранеными, чтобы мы могли вернуть себе Тсагуальсу.

Живодер ответил долгим вздохом. Тусклый свет подсобки придал содранным человеческим лицам на его наплечниках мертвецкую бледность.

— В чем дело? — спросил Талос.

— Если бы ты умер и для твоих прогеноидов нашелся подходящий носитель, есть шанс, что его постигло бы то же проклятие, что и тебя, — но, в отличие от тебя, он сумел бы это контролировать. Твое геносемя не заражено скверной, оно просто тебе не подходит. При лучшем носителе и истинном симбиозе это могло бы стать…

— Стать чем?

В темных глазах Талоса разгорались мысли, мелькали призраки упущенных возможностей.

Вариил смотрел на графики.

— Могуществом. Представь, что у тебя есть пророческий дар, но без ложных видений, количество которых возрастает со временем, и без головной боли, от которой подкашиваются ноги, и без приступов беспамятства, длящихся неделями или месяцами. Представь свой дар, но без провалов в памяти и других губительных симптомов, мучающих тебя. Когда ты умрешь, брат, ты оставишь грядущим поколениям великое наследие.

— Грядущим… — повторил Талос. Взгляд его черных глаз затуманился. Повелитель Ночи почти улыбнулся. — Конечно.

Вариил повернулся к нему от гололитического экрана.

— О чем ты?

— Вот почему мы здесь.

Талос провел языком по разбитой губе, пробуя на вкус собственную кровь, — сглаженное отражение Узаса и мертвого примарха.

— Я знаю, чего хочу от этого мира.

— Рад это слышать. Я надеялся на то, что наша беседа так на тебя повлияет. Я прав в предположении, что ты изменил свои планы; или ты по-прежнему собираешься спустить легион с цепи и позволишь ему прикончить всех на этой планете?

— Нет. Чистой войны недостаточно. Это Тсагуальса, Вариил. Мертвый мир… а жизнь упрямо цепляется за его шкуру, покрытую струпьями. Мы можем выцарапать отсюда больше, чем дешевую радость кровопролития.

Апотекарий отключил и обесточил ручной сканер.

— Тогда что, Талос?

Пророк смотрел сквозь Вариила, сквозь стены комнаты, смотрел на что-то, видимое ему одному.

— Мы можем перековать легион. Можем подать пример, которому последуют наши братья. Мы можем отбросить мелкую вражду между бандами. Труден лишь первый шаг. Ты понимаешь, Вариил?

Он наконец-то обернулся к апотекарию. Его черные глаза ярко блестели.

— На этот раз мы сможем вернуть былую славу. Мы можем начать все заново.

Апотекарий закатил на место несколько стационарных сканеров. Кнопки и датчики на его нартециуме оживили механические руки, прикрепленные к потолку. В стеклянных колбах плеснули химикаты.

— Ложись, — сказал он.

Талос подчинился, по-прежнему глядя в никуда затуманенными глазами.

— Я потеряю сознание?

— Несомненно, — ответил Вариил. — Скажи мне, действительно ли Тсагуальса — подходящее место для того, чтобы начать такое возрождение?

— Я думаю, да. Как пример… как символ. Другие рассказывали тебе о том, что произошло, когда мы покинули этот мир?

— Я слышал о Тсагуальской Расплате, да.

Талос вновь глядел сквозь него, но уже в собственную память, а не в море открывавшихся возможностей.

— Звучит так спокойно. Нет, Вариил, все было гораздо хуже. Когда умер примарх, мы деградировали долгие годы — рассеялись между звезд и защищали свое добро от когтей собственных братьев не меньше, чем от загребущих лап врагов. Но конец всему пришел, когда серые небеса Тсагуальсы вспыхнули от выхлопов десяти тысяч десантных капсул… В тот день погиб легион.

Вариил почувствовал, как по спине ползут мурашки. Он ненавидел, когда при нем проявляли эмоции — пусть даже горечь старых воспоминаний. Но любопытство развязало его язык.

— Кто же явился по ваши души? — спросил он. — Какой должна быть сила, решившаяся бросить вызов целому легиону?

— Это были Ультрамарины.

Талос опустил голову, погружаясь в воспоминания.

— Тысяча воинов? — Апотекарий широко распахнул глаза. — И это все?

— Ты мыслишь так мелко, — хмыкнул Талос. — Ультрамарины. Их сыны. Их братья и кузены. Весь легион, возродившийся после Ереси и выступающий под сотней разных знамен. Они называли себя Прародителями. Насколько я знаю, так до сих пор называют себя их потомки.

— Ты имеешь в виду братские ордена Ультрамаринов?

Теперь Вариил уже почти мог это представить.

— Сколько же из них?

— Все они, Вариил, — негромко сказал Талос, перед глазами которого вновь пылало небо того давнего дня. — Все они.