— Когда? — переспросила я быстро, ощущая, как тревога снова сковывает грудь.

— Да недели две, наверно, назад…

Я выдохнула. Значит, с тех пор, как пытался убить моего ребенка, он здесь больше не появлялся. И я очень надеялась, что не появится впредь. И все же маму следовало предостеречь.

— Мама, — заговорила я, с молчаливой, настойчивой просьбой глядя ей в глаза. — Ты можешь мне не поверить, но, пожалуйста, будь с ним осторожнее. Он опасен. Если придет сюда снова — умоляю, не открывай ему дверь… и старайся лишний раз никуда не ходить…

Я ожидала, что она станет протестовать, но мама лишь кивнула. Похоже, розовые очки слетели даже с нее.

Немного успокоившись, я прошла в свою бывшую комнату и спешно покидала в сумку самые необходимые вещи и документы. Обняв маму на прощание, спустилась вниз, испытывая неудобство от того, что заставляю себя долго ждать. Тем более, что у меня была еще одна просьба…

— Эмиль, мне очень неудобно, — заговорила я, когда мы погрузили мои вещи в багажник. — Я знаю, что отняла у вас кучу времени…

Он посмотрел на меня безо всякого выражения:

— Вероника, когда вы научитесь говорить прямо?

Я покусала губы, пытаясь преодолеть неловкость, и заставила себя наконец сказать:

— Прежде, чем мы поедем к вашему отцу, не могли бы вы отвезти меня к Лизе? Хочу навестить ее, потому что потом шанса не будет…

— Я беру вас на работу, а не в плен, — сухо заметил Эмиль.

— Я не имела в виду… Просто от вашего дома ехать до больницы очень далеко, а моя машина осталась у дома Васи…

— Я пригоню ее позже, — успокоил меня Эмиль. — Хотя не советую вам разъезжать в одиночку.

— Так мы можем…

— Да, я вас отвезу, — кивнул он, устраиваясь на водительском сиденье.

Я нырнула в свою очередь в салон, уже привычно занимая место рядом, и вгляделась в его лицо, ожидая увидеть там следы недовольства, но Эмиль был практически как всегда непроницаем.

Я поймала себя на том, что это его свойство меня раздражает и интригует одновременно.

— Спасибо, — сказала, оглянувшись назад — туда, где устроилась подруга.

Вася ответила мне ободряющей улыбкой. И впервые за последние дни на душе воцарилось подобие покоя.

Собственные шаги, кажущиеся оглушительно громкими в пустом больничном коридоре, заставили меня зябко поежиться от какого-то жуткого, гнетущего чувства. Все события вчерашнего дня, до сих пор не укладывающиеся в голове, поутру показались лишь каким-то отдаленным кошмаром, но сейчас, когда шла к палате Лизы, неохотно вбирая в себя типичный больничный запах и всю эту тяжелую атмосферу, понимала — это был не страшный сон. Это — чудовищная реальность, в которой я теперь жила и в которой должна была защищаться от того, кому так доверяла прежде. И не только защищаться, но и защищать — своего еще нерожденного ребенка, своих близких и… даже тех, кто таковым не являлся. Я вряд ли могла сделать для Лизы хоть что-то, но и просто отвернуться — не получалось тоже.

Особенно сейчас, когда увидела, что возле ее палаты по-прежнему никого нет. Как не было и внутри, когда я осторожно туда заглянула.

Веки Лизы были сомкнуты, будто она спала, но едва я приоткрыла дверь, как она распахнула глаза и улыбнулась мне — так, словно ждала моего появления.

Я натянула на лицо ответную улыбку, хотя внутри что-то заныло. Я спасла эту женщину от смерти, но разве я могла хоть чем-то облегчить ее страдания от потери сына? Я ведь даже не знала, как уберечь себя саму. Хотя прекрасно понимала — не получится прятаться вечно. И у доброты или расчетливости Эмиля тоже может быть предел.

— Ну как вы? — поинтересовалась я, присаживаясь рядом.

— Лучше, — снова улыбнулась Лиза.

Она смотрела на меня — открыто и доверчиво, как маленький беззащитный щенок. В огромных глазах плескалась затаенная надежда, но я не имела ни малейшего понятия о том, чем могу ей помочь.

— Вас кто-нибудь навещал? — спросила я, надеясь услышать «да» и понять, что ошиблась. Что Лиза все-таки не одна. — Я звонила вчера вашей матери…

Ее глаза мгновенно потухли. В лучах осеннего солнца, запоздалой лаской скользящих по лицу, она казалась еще бледнее обычного. Мне стал ясен ответ еще до того, как она произнесла его вслух.

— Нет, — наконец выдавила Лиза, покачав светловолосой головой. — Они не приедут. Он позаботился об этом…

Я нахмурилась. Не было сомнений — она говорила об Артеме.

— Что он сделал? — спросила я отрывисто, хотя в душе, казалось, уже не осталось места для нового страха. Не осталось сил слушать о его ужасающих поступках.

Подбородок Лизы задрожал, выдавая все эмоции лучше любых слов. Я уже подумала, что она так и не сумеет мне ничего объяснить, но Лиза неожиданно собралась с духом и начала:

— Когда он увез Никиту… я несколько дней ждала и надеялась, что он передумает… что не справится… и привезет его обратно. Но время шло, а ничего не происходило. Тогда я… поехала туда… в ваш бывший дом. Я увидела своего сына! Он сидел на лавочке рядом с незнакомой женщиной — потерянный, грустный… Ника, вы не представляете, что я испытала в тот момент. Страх, боль… и понимание, что без сына я просто не уйду. Я бросилась к нему… он вцепился в меня, заплакал, просил его забрать… Женщина, которая с ним была — по видимости, нанятая няня, попыталась отнять у меня ребенка, а когда не смогла, позвонила ему…

Лиза прервалась, а я с трудом проглотила вставший у меня в горле ком. Что делала бы я сама, если бы кто-то забрал моего ребенка? Кто-то, гораздо сильнее, богаче и влиятельнее… Кто-то, кто угрожал мне — так же, как и Лизе. Сегодня он отнял ее ребенка, а недавно пытался убить моего… а я была беспомощна перед ним. И если Эмилю вдруг надоест решать чужие проблемы…

Меня прошибла дрожь. Это никогда не кончится. Я никогда не смогу жить без этого страха…

— Я побежала… — снова раздался голос Лизы. — Подхватила сына и побежала, хотя и знала, что это бесполезно… Он быстро нас догнал… он…

Она задохнулась, подавившись рыданием. Я порывисто сжала ее руку.

— Он забрал его… снова. Он сказал, что лишит меня прав на сына через суд… Что он легко докажет, что я алкоголика и наркоманка — достаточно для этого просто на меня посмотреть… И еще…  он сказал, что уже звонил моим родителям… и что они готовы свидетельствовать против меня…

— Но… — ужаснулась я. — Как так можно?! Вы же их дочь…

— Я разочаровала их… — растянула Лиза губы в дрожащей, болезненной улыбке. — Мы жили очень бедно… Они хотели, чтобы я чего-то добилась, чтобы много зарабатывала… а я вместо этого забеременела…

Все это не укладывалось в моей голове. Какими бы ни были отношения между Лизой и ее родителями, как можно без зазрения совести продать свою дочь? Своего внука!