– Теперь все готово. Можно начинать, – сказал полковник Махолакису. И, обращаясь к Николаю, участливо спросил: – Регрессивный гипноз? Ты ведь этого хотел? Марк Романович работал со многими контактерами, знает всю нашу кухню.

Махолакис взирал на Николая, скрестив на груди руки, точно иллюзионист перед распиливанием добровольца.

Через минуту он заговорил, будто лектор: «Методика регрессивного (или ретро-) гипноза широко применяется в практике современной разведки. С помощью этой техники мы воздействуем на тайные пружины организма и имеем возможность через энергоинформационное космическое поле разблокировать информацию, заключенную в мозге».

– Значит, он меня загипнотизирует? – Николай растерянно глянул на полковника.

– Да. И вот тогда-то мы всё и узнаем. Или почти всё, – разъяснил тот.

Махолакис указал шоферу на больничную кушетку и сказал:

– Наверно, вам лучше прилечь здесь. Я работаю в интегративной технике. Применяю одновременно и психосинтез, и гипноанализ, и элементы ребефинга. Не понимаете? Клинический вариант пневмокатарсиса. Он обеспечивает мягкий режим, не навязывая пациенту чужую волю, а это нужно, чтобы вы смогли сами спонтанно воспроизвести события. За счет редукции возраста, ухода в прошлое можно восстановить даже то, что как будто навсегда ушло из памяти.

Николай замер.

– Да не беспокойтесь вы так, молодой человек, – стал успокаивать его Махолакис. – Расслабьтесь, процедура совершенно безболезненна. Я уже двадцать лет работаю. И потом… Человеку свойственно тянуться за тем, что он не может достать. Иначе для чего же тогда небеса? Кто это сказал, не знаете? Был такой поэт – Роберт Браунинг. Про браунинг все, надеюсь, слышали?

Махолакис с усмешкой обернулся к полковнику и Веберу – те неприятно впились взглядами в шофера. Потом Шершень включил маленькую видеокамеру и кивнул гипнотизеру.

Махолакис продолжал:

– Встречался я и с жертвами астролеветирующих объектов, то есть разведочных аппаратов внеземных цивилизаций. Опыт такой имею.

Николай лег на кушетку.

– Внимательно сосредоточьтесь на моем голосе, – сказал гипнотизер. – На счет «один» вы постепенно погрузитесь в сон… На счет «два» возвращаемся в 22 июня за десять минут до события – что вы сейчас видите?

– Я сижу в машине за рулем, – голос Николая был четким и уверенным. – Мы едем с Олей по шоссе. Дорога безлюдна. Степан спит. На часах ровно 00.00. Но что это? Что? Да, вон там! Справа! Стая птиц взмыла вверх. А над кронами деревьев появилось странное розоватое сияние, словно перед восходом. Оно подсвечивает деревья. Птицы! Птицы взлетели над лесом. Там свет. Как будто солнце.

– Семь минут до происшествия…

– Мы вышли из машины. А Степана разбудить невозможно. Вон там, за лесом, сел шар, указывает Оля. Мы идем к нему, впереди яркий свет, очень яркий, не знаю, что это такое… Мы вышли из машины возле светлого пятна. Вокруг темно. Сейчас мы идем в тумане, подходим к светлому пятну. Это огромный круглый аппарат. Странно! Мы поднимаемся по трапу! Мы уже внутри… Невероятно! Пульт управления. Мигают экранчики, и тут же, прямо под пультом, гора мертвых птиц. Оля, не кричи! Она кричит! Но что это? Что? Мы летим!..

Это был не сон. Хотя больше было похоже на тягучий кошмар. Но все было гораздо хуже. Он даже хотел убедить себя в невозможности того, что происходит с ним и Олей.

Боковой шлюз НЛО моментально заполнился каким-то пахучим газом. Но дышалось легко. Помещение походило на кессонную камеру. Не успел Николай даже толком разглядеть, что тут такое, как перед ним возникла быстро вращающаяся на оси дверь. Вот она остановилась и бесшумно отворилась. За ней оказалась прозрачная емкость, еще дальше – изогнутый хромированный коридор. Здесь находились стеклянные контейнеры с бурлящей голубой жидкостью, какие-то цилиндры, стоящие в ряд вдоль бликующих стен, маленькие металлические боксы с бесчисленными гофрированными шлангами.

Вдруг что-то чиркнуло прямо перед глазами, сноп яркого голубого света заполнил пространство, и в воздухе сразу запахло озоном. Секунду спустя Николай заметил – его ладони и вся одежда стали флюорисцировать.

Затем он очутился в маленькой душевой, где струилась пенистая жидкость и нежно обдувал теплый ветер, хотя кондиционера он так и не заметил. И только уже потом Николай оказался в том самом отсеке, где от стен исходило мутное салатовое сияние.

Отовсюду на Николая смотрели светящиеся циферблаты с нервно мечущимися стрелками, а в воздухе, прямо перед носом, проплывали небольшие, с мелкий мячик, радужные шары. Они то выстраивались в линию, то вдруг бросались врассыпную, то снова собирались в какой-то порядок.

Вот здесь-то и появилось предчувствие неотвратимой беды. Оно надвигалось с тошнотой и сердцебиением, с кровью, приливавшей к вискам. И тогда словно кто-то задернул шторку – пала плотная тьма.

Потом постепенно стали проступать мутные очертания новых предметов.

Шорох ног, которые он сразу увидел, заставил поверить – это опять не сон. Ноги были слишком маленькие, но обувь… Она поразила его. Ботинки! Три пары тридцатого размера! Они стояли в ряд и казались какими-то странными. На всех были кнопки вместо шнурков, они были гладкие, будто лакированные. Николай не понимал, почему видит эти ноги сверху вниз.

Ему показалось, что он в операционной или в больничной палате. Здесь было очень чисто, а запах… Запах был, конечно же, больничный, знакомый. Все портил только этот салатовый свет – раздражал до тошноты. Или она возникала от чего-то другого?

На стенах, распространявших зеленоватое сияние, он не увидел ни одного светильника. «Откуда же идет этот поганый свет?» – не давал ему покоя неразрешимый вопрос.

Вдруг он услышал голос. Говорили на непонятном языке:

[7]

Николай почувствовал, что с его головой начались какие-то манипуляции. Боковым зрением он даже на миг увидел прибор, похожий на огромный электронный глаз, который с легким жужжанием возник за спиной. Потом кто-то прикоснулся к голове в районе родничка, и что-то прохладное прикоснулось к макушке. Он хотел было обернуться, но голос опять спокойно и властно приказал: «Нельзя».

Сразу послышалось жужжание, похожее на звук бормашины, а затем стал распространяться запах жженых волос и подгоревшей кожи! В этот момент с Николаем произошло нечто неописуемое: он увидел самого себя откуда-то сверху – он лежал абсолютно голый лицом вниз на операционном столе! Зеркальный металлический купол отражался в таком же зеркальном титановом полу. Было такое чувство, что его тело водружено в центр гигантской линзы.

«А может быть, это что-то вроде раздвоения личности и предсмертного видения в операционной? Неужели я умер?» – пронеслось у него голове.