К счастью для него, один из стоявших в коморке велосипедов не был прикован противоугонным тросом. Глеб решил, что в данной ситуации не будет большим грехом угнать эту развалюху.

Он вытащил велик, вынес его через входную дверь, вскочил на седло и принялся что есть мочи крутить педали. Его тут же окликнул какой-то мужской голос, и краем глаза Слепой увидел, что это один из полицейских, оставшихся на улице.

Глеб сделал вид, что ничего не услышал, и добавил ходу. Одна из машин завелась и включила мигалку, но Слепой к тому времени уже успел свернуть в какую-то подворотню и затеряться среди буйной растительности двора.

* * *

Джон Кистофф осторожно отодвинул занавеску и выглянул в окно. Ничего примечательного увидеть ему не удалось. Здесь, в Восточном Берлине, жизнь текла почти так же, как и тогда, в те славные годы «холодной войны», когда этот город был Меккой для всех тайных агентов.

Где-то неподалеку, на Фридрихштрассе, шествовали ряженые педерасты. В Берлине проходил очередной гей-парад, но до Инвалиденштрассе его звуки почти не долетали. Зато с самого утра вокруг раздавались другие звуки: это гремели своими инструментами строители, превращая старые гэдээровские домики в современные офисные центры.

— Впрочем, скоро здесь все тоже изменится, — подумал Джон, делая небольшой глоток виски с содовой. — Капитализм — он везде капитализм, особенно в Берлине. И никаких поблажек.

Джон Кистофф взглянул на часы и недовольно хмыкнул. Ждать он не любил. Особенно когда его заставляет ждать какая-то мелкая сошка.

Со времени назначенной встречи прошло уже почти полчаса. Человек, которого он ждал, жил в Берлине, и объяснить такое опоздание нелетной погодой или забастовкой греческих авиадиспетчеров ему вряд ли удастся.

От нечего делать, Джон стал разглядывать интерьеры квартиры, снятой на несколько суток специально для этой встречи и еще одной, назначенной уже на вечер. В ней царил типичный дух квартир на сутки. Тонкий нюх Кистоффа уловил запах марихуаны и неповторимый аромат испортившихся продуктов. Такой коктейль заставил брезгливого американца поморщить нос.

Обычно такие квартиры использовали в качестве запасного аэродрома. Пузатые герры ставили здесь рога своим педантичным и строгим фрау, снимая на Ораниенбургерштрассе девиц за полтинник в час. Фрау тоже не оставались в долгу.

Кистофф сознательно выбрал именно это место. Он даже внешне был похож на постаревшего бонвивана, который любит плотские утехи, но не в ущерб своей деловой репутации. Поэтому для американца было очень логично отправиться в Европу. В таком городе, как Берлин, подобных людей ошивалось много, здесь их хорошо понимали и принимали.

…Наконец раздался звонок. Кистофф осторожно подошел к дверному глазку. На лестничной клетке стояло что-то совсем невообразимое. Казалось, что это существо непонятного пола и биологического вида всего пару минут назад сбежало с праздничного утренника в дурдоме.

— Ах да, я же и забыл, что наш Руди по своей ориентации тоже… — улыбнулся Кистофф. — Что ж, очень хорошо для конспирации.

Он открыл дверь и окинул гостя вопросительным взглядом. Да, действительно, посмотреть было на что! Толстый мужик лет пятидесяти, лысину которого украшала отдельно торчавшая копна оранжевых волос, одетый в мятое женское платье до пят. Губы его были вульгарно накрашены, а из-под платья торчала приобретенная в секс-шопе кожаная сетка.

Впрочем, в этот день в центре Берлина было много таких парней. Так что подобный прикид совершенно не привлекал внимания — наоборот, его действительно можно было объяснить соображениями конспирации.

— Простите, я думал, что попал на гей-вечеринку? — выдал этот товарищ.

— Вы почти не ошиблись, — ответил Джон, тщательно подбирая немецкие слова. — Рад угостить пивом.

Это предложение было уже излишним. От гостя исходило такое пивное амбре, что дополнительная доза напитка пошла бы ему явно не во здравие.

Дверь за ними захлопнулась. Кистофф жестом указал вошедшему на стул в гостиной и тут же развалился в кресле напротив него. Трансвестит не проронил ни слова.

— Я жду объяснений, — поторопил его Джон.

Руди молчал, как комсомолец на допросе. Наверное, он ждал, пока внешне спокойный Кистофф, наконец, выйдет из себя.

Но этого не произошло. Джон продолжал сверлить пришельца пристальным взглядом.

— О’кей, — кивнул головой американец. — Из вашего будущего гонорара придется вычесть небольшую сумму. Это будет… всего-навсего пятьдесят две тысячи евро. Небольшие штрафные санкции.

Тут уже трансвестит потерял самообладание.

— В смысле? — не понял он. — Какие… санкции?

— Вы изволили опоздать на тридцать три минуты, — железным голосом объяснил Кистофф. — Отняли у меня полчаса моего драгоценного времени. Да, оно действительно драгоценное, и я делаю большую скидку, оценивая каждую минуту всего лишь в тысячу евро.

— Минута — тысяча евро! — промямлил Руди непослушным языком. — Тридцать… три тысячи!

— Уже тридцать четыре, — тут же поправил его Джон. — А через двадцать секунд будет и тридцать пять.

Руди понял, что спорить с ним — себе дороже. И лишь робко поинтересовался, почему сумма штрафа взлетела еще на 19 тысяч.

— Десять тысяч — за вашу грубость, — железным голосом объяснил Джон. — Пять за выпитое сегодня пиво. А еще четыре… Их я тебе накинул потому, что ты — козел! Сраный вонючий гондон. Понял ты, долбаный пидор!

Последнюю тираду Кистофф произнес, не повышая голоса — дабы не привлекать внимания соседей. Но от этого она звучала не менее убедительно.

— Если хочешь, можешь пожаловаться в профсоюз на дискриминацию прав секс-меньшинств, — добавил Кистофф.

От этих слов Руди даже немного протрезвел. Казалось бы, день не предвещал никаких неприятностей — сплошные развлечения. Шумной гурьбой они шли по Берлину, вырядившись кто во что горазд, пили пиво, целовались друг с дружкой, забивали стрелки на вечер…

Руди как раз познакомился с одним милым пареньком и договорился с ним выпить в клубе «Святая корова», где должна была произойти одна из многочисленных сегодня гей-вечеринок. Но перед этим ему еще надо было заскочить по делам — ненадолго, всего на часик-другой.

Он очень боялся, что за это время интересного парня кто-нибудь успеет увести, и тогда опять придется проводить ночь с этим жирдяем Арнольдом. Руди давно уже сообщил своему бойфренду, что никаких обязательств друг перед другом у них нет. Бедняга с горя нажрался таблеток и чуть было не окочурился. Но потом привык к своей незавидной роли.

«Такова жизнь, — думал Руди, ерзая на неудобном стуле. — Или ты бросаешь, или тебя… Все зависит только от возможностей, от красоты и размера члена. И от судьбы, конечно, куда же без нее?»

Кистофф в это время готовил себе кофе. Он не хотел сразу начинать разговор о делах, понимая, что этому голубцу надо прийти в себя.