Вдруг Мартин резко перевернулся и, подмяв Аманду под себя, лег между ее ногами. Приподнявшись на локте, он принялся целовать ее грудь. Она закинула руки за голову. Он взял в рот сосок и стал с жадностью сосать его. Она застонала и почувствовала, как внизу живота появилась приятная тянущая боль. Мартин перемещался от одного соска к другому, дразня ее, до тех пор, пока она не выгнулась ему навстречу. Тогда он оставил в покое ее грудь и спустился ниже, к пупку. Аманда вскрикнула и, запустив руки в его волосы, судорожно сжала пальцы.

– Брюки, сними брюки… – Ей пришлось сделать паузу, чтобы облизнуть пересохшие губы. Мартин поднял голову, и их взгляды встретились. На его губах играла лукавая усмешка. – Хочу видеть тебя всего.

Мартин секунду пристально смотрел на нее, затем наклонил голову и стал целовать ее пупок, одновременно расстегивая свои брюки. Аманда лежала под ним с закрытыми глазами и вслушивалась в собственные ощущения. Вдруг Мартин встал, и Аманда, открыв глаза, успела увидеть, как он снимает брюки.

Обнаженный, он замер перед ней. Он был прекрасен, все в нем вызывало у Аманды восторг, но она хотела видеть его всего, поэтому отодвинулась подальше. Однако он придвинулся ближе, потом склонился над ней и поцеловал. Этот поцелуй был особенным, он говорил, что время пришло, что лев наигрался и желает получить причитающееся. Аманду, будто по команде, захлестнула жаркая волна страсти.

С того момента, когда Аманда рассказала, что именно возбудило ее, Мартин с трудом сдерживал себя. Сейчас же всепоглощающее желание смело со своего пути все преграды, уничтожило остатки здравого смысла. Им двигала одна мысль: Аманда готова к единению их тел и душ так же, как и он. Им руководило стремление оказаться внутри ее роскошного тела.

Опыт помог Мартину замедлить бег приливной волны. Продолжая целовать Аманду, он заставил ее раздвинуть ноги и засунул пальцы в жаркие глубины ее лона. Чувствуя, какая она влажная, он ласкал ее сначала нежно и осторожно, потом все настойчивее. Аманда выгибалась и стонала, интуитивно отзываясь на движения его пальцев, открываясь ему, предлагая себя. Понимая, что она уже на пределе, он лег на нее и, помогая себе рукой, медленно вошел в нее, остановился, вышел… и вдруг резким толчком ворвался внутрь, успев почувствовать, как разорвалась девственная плева.

Аманда вскрикнула от боли, дернулась и замерла. Мартину, которому хотелось завоевать ее, утвердить свое право на нее, сделать ее своей, потребовалась вся его выдержка, чтобы не шевелиться. Он поднял голову и заглянул ей в глаза.

Аманда учащенно дышала. Боль не проходила, даже немного усилилась. Она открыла глаза и устремила на Мартина затуманенный взгляд.

– Господи! – медленно выдохнула она.

Ее взгляд прояснился, она задвигалась под ним.

– Нет! – предостерегающе воскликнул Мартин, нежно целуя ее. – Подожди минутку.

У Аманды вырвался судорожный вздох.

– Такое ощущение…

Мартин стал целовать ее и вскоре почувствовал, как напряжение покидает ее тело.

Оно капитулировало.

Это был сладчайший момент в его жизни, дополненный ощущением правильности выбора. Он получает то, что ему причитается, это его право, его привилегия. Это цель, к которой он стремился всю свою жизнь, и понимание этой цели пришло только сейчас.

Больше Мартин не думал, он подчинился инстинкту и начал медленный ритмичный танец любви – танец, который он мог исполнять только с Амандой, его второй половиной. Их тела переплетались, зеркально повторяя движения друг друга, ими двигала страсть отдаться и овладеть. Аманда ускорила темп и, вцепившись в его плечи, согнула ноги в коленях и подняла их почти до талии, шире открываясь ему. Она стонала, выкрикивала его имя, и это еще сильнее распаляло его. Он приподнялся на руках и стал входить в нее резкими, мощными толчками. Она бесстрашно принимала его в себя, ее тело легко поддерживало заданный им ритм. Он тонул в ее влажном, горячем лоне, оно обхватывало его, как будто было создано для него. Больше не существовало двух людей, сплетенных в объятиях, они стали одним целым, соединенным общей страстью, соединенным полностью, без остатка – навсегда.

Мощная волна подхватила их и вознесла на самый верх.

Они забились в экстазе, шепча имена друг друга.

Аманда замерла. Она ощущала только блаженство, наслаждение и радость. Она наполнялась счастьем от сознания, что все это подарил ей Мартин и что он все еще с ней. Она чувствовала его в себе, ощущала жар его тела и знала: то, что случилось сейчас, было не просто соитием.

Она восторжествовала, однако ее торжество было совсем иного рода, чем она ожидала. Далекое от девичьего ликования, оно скорее походило на глубочайшее удовлетворение, на бескрайнюю нежность, на радость от того, что Мартин желает ее. Аманда чувствовала себя женщиной, нашедшей своего единственного, свою судьбу. Свое будущее.

Она сжала руками его голову, приподнялась и страстно поцеловала, а потом, оторвавшись от него, с тихим вздохом устало откинулась на подушки.

Он утратил способность думать.

Это открытие вызвало в нем панику. Он изо всех сил пытался сосредоточиться, но голова оставалась пустой.

Мартин не представлял, как долго он лежал обнаженный рядом с Амандой, прежде чем вернулся к действительности. Это должно было бы испугать его. Но вместо этого…

Он с готовностью игнорировал отсутствие мыслей в голове и с радостью принимал новые ощущения.

А эти самые ненасытные чувства устроили в его душе самую настоящую бурю. Вроде бы они должны были успокоиться после того, что ему отдала Аманда, после того, что он взял у нее однако все никак не унимались.

Мартин с нежностью взглянул на Аманду. Обнаженная, она лежала прижавшись к нему, в его объятиях. Именно там, где и следовало.

Он не впервые испытывал удовлетворение после соития, но в этот раз его поразила глубина этого чувства, полная отрешенность от действительности. Все его ощущения были другими, только он не мог определить, в чем же различия.

Просто они были сильнее. Богаче. Глубже.

Всеобъемлющими.

Более опасными. Потому что могли превратиться в настоятельную потребность.

В то, в чем он будет нуждаться. И то, чего будет желать.

Мартин понимал, что следует все обдумать, что они с Амандой перешли за грань, установленную их обществом, и теперь им предстоит искать путь назад. Однако как он ни старался здраво оценить ситуацию, мысли упорно разбегались, уступая место чувствам, ярким и одновременно хрупким. В конце концов он уступил – и очарованию момента, и силе чувств – и просто залюбовался Амандой, женственными линиями ее тела, нежностью кожи. Ему было приятно вслушиваться в ее тихое дыхание и лениво перебирать разметавшиеся локоны.

Огонь в камине погас, и в комнате похолодало. Аманда поежилась во сне.