— Всем навзничь, руки вперед с разжатыми ладонями, ноги в шпагат. Одно лишнее движение — пуля в череп!

Обернулся к Дубову:

— Серый! Приведи в чувство ару и к собратьям!

Прапорщик ответил:

— Понял!

Через секунды нерусский полетел к ящику и растянулся возле женщины.

Дубов прошел комнату, обследовал участок коллектора за ней, вернулся, показав жестом: дальше — чисто!

Гончаров внимательно осмотрел притон. Или временный пост, замаскированный под притон, что тоже могло иметь место.

На столе — бутылка самогона, литровая, определить пойло не составило труда по тому, насколько оно было мутно. Рядом стояли стаканы, на газете огурцы, помидоры, копченая рыба, немного сала, лук в изобилии, чеснок, полбуханки надкусанного черного хлеба. Рядом с выпивкой и закуской — пачка «Явы», простой, в мягкой упаковке, спички, складной нож. Под потолком — «летучая мышь», неплохо освещавшая своеобразный бункер. Банка из-под консервов, приспособленная под пепельницу. И вонь, густым облаком повисшая в комнате. Еще одна странность. Эта вонь не выходила за границы участка коллектора, где устроились эти люди.

Старший лейтенант подошел к женщине:

— Красотка! Подъем! Да тихо, без шума! Не надо шуметь, вредно для здоровья. Поднимайся, поднимайся!

«Красотка» медленно поднялась, со страхом глядя на экипированного по-боевому офицера спецназа.

Гончаров спросил:

— Кто такие? И что здесь делаете?

Женщина заговорила, и в нос старшему лейтенанту ударил кисло-сивушный, сдобренный чесноком запах плотного перегара:

— Так мы, это, бомжи! Скитаемся по краю. Летом тут остановились. Живем здесь.

— Кто это мы?

— Так кто, я — Зинаида, да мужики — Гусь, Гога, Жердь. Гога — это тот, кому вы в рожу въехали.

— Бомжи, значит?

— Ага! Бомжи!

— Документов, конечно, при себе никаких?

— Ну, почему? Есть документы, без них сейчас никуда. Показать?

Женщина протянула руку за отворот кофты, но Гончаров остановил ее.

— Стоять! Никаких движений!

Кивнул Дубову:

— Прапорщик, обыщи даму!

Зинаида воскликнула:

— Как это обыщи? Меня даже эти, — она указала на лежащих мужчин, — не трогают.

С пола донеслось:

— Да кому ты, Шмара, нужна, трогать тебя? Тебе за бабки никто засадить не согласится, ну, разве что за большие. Ломаешься еще! Подчиняйся, дура!

Зинаида не замедлила ответить собрату по несчастью:

— Кто бы пел, козел безрогий! Не ты ли с утра разводил меня на случку? А, Гусара общипанный?

Гончаров прервал перепалку:

— Заткнулись!

И повторил:

— Дуб! Я сказал, обыскать женщину? Чего застыл? Выполнять! Да, тщательно осмотреть, с головы до пят.

Женщина ощерилась:

— Может, мне заголиться?

Но замолчала под суровым взглядом старшего лейтенанта, спокойно сказавшего:

— Надо будет, не только заголишься, но и наизнанку вывернешься! Поняла?

— Угу! Какой разговор?

Дубов, не скрывая брезгливости, обыскал бомжиху. Та, видя отношение к ней прапорщика, проговорила:

— Нос воротишь? Попробовал бы жить, как мы.

Прапорщик отошел от нее:

— В порядке, командир!

— Осмотри остальных!

Дубов принялся за мужчин. Гончаров обратился к женщине:

— Значит, с начала лета тут кантуешься?

Та подтвердила:

— Да! Наверное, и на зиму останемся. Место хорошее, тихое, сухое. Горячую воду пустят, совсем лафа будет, когда на улице холода начнутся.

— Чем живете?

— А чем бог подаст!

— Воруете?

— Ты че? Нам в ментовку нельзя! Мужики — где грузчиками подрабатывают, где металл цветной зацепят, я на свалке, больше по бутылкам пустым да картону. Худо-бедно на жратву набираем.

— И на самогон?

— Не без этого! С ним проблем нет. У деда одного огород обслуживаем, наливает.

Дубов доложил, что и с мужчинами порядок, ничего подозрительного при них не обнаружено. Ни оружия, ни радиостанций. Следовательно, с бандой, засевшей в школе, связи эти люди не имеют и действительно являются нищими, бомжами.

Гончаров приказал мужчинам сесть на матрасах. Те беспрекословно выполнили команду. Нерусский мял челюсть.

Старший лейтенант спросил:

— Больно?

— А то? Ни с того ни с сего кувалдой по харе!

— Сам виноват!

— Зачем виноват? Ссать шел, а тут…

Гончаров переспросил:

— Ссать, говоришь, шел? И куда?

По ходу перемещения спецназовцы не заметили следов испражнений ни человека, ни крыс.

Гога ответил:

— Так под труба дыра, там пролом в стена, дальше такой же коллектор, старый, туда и ходим, как приспичит. Но редко, обычно днем, на улице. Сегодня приспичило.

Старший лейтенант взглянул на прапорщика:

— Дуб, проверь!

Дубов скрылся за поворотом.

Женщина спросила:

— Вопрос задать можно?

Гончаров разрешил:

— Давай!

— Вы-то кто есть? С виду и не менты, и не военные, и не бандиты. А с оружием.

— Вы знаете, что находится за левой стеной вашего притона?

— Как не знать? Подвал школы.

— А что произошло в школе, не ведаете?

— Откуда? Сегодня — выходной. Сивуха есть, там в ящике еще полуторалитруха, и закуски с сигаретами хватит. Так что с утра никуда не ходили, расслаблялись. Мы ж тоже люди, и нам отдых положен!

Вернулся Дубов:

— Проверил, Сань, правду сказал нерусский. Есть засранный участок старой ветки коллектора. Обвален с двух сторон. Выхода на поверхность не имеет, по крайней мере, для человека.

Провибрировала сигналом вызова станция Гончарова.

Старший лейтенант ответил:

— Гончар на связи!

— Вьюн! Что у тебя?

— Да вот компанию бомжей, устроивших в расширении коллектора лежбище, встретили. Сейчас прокачиваем их.

— Точно бомжей?

— Точно!

— Добро! Качай их до конца. Эти ребята многое могут рассказать о коллекторе, да и вообще о разных ходах-выходах подземных. В них проходит их жизнь. Обрабатывай бомжей по полной, затем отправляй к нам с Дубом. Встретит Бутко, Дуб вернется. Продолжите осмотр коллектора.