Дамон тоже не стал утруждать себя дегустацией по всем правилам. Когда он предложил ей второй бокал, она не отказалась. Его аура успокоилась, он взял влажную тряпочку и принялся осторожно промывать рану, почти повторяющую линию ее скулы. Рана уже перестала кровоточить, но, чтобы очистить ее, теперь нужно было снова пустить кровь. Два стакана черно-магического вина на голодный желудок привели к тому, что Елена откинулась на спинку стула и закрыла глаза. Елена не следила за временем, пока Дамон осторожно промывал рану. А еще она снова перестала полностью контролировать ауру. Она открыла глаза не потому, что что-то услышала или увидела. Аура Дамона внезапно вспыхнула ярким огнем.

— Дамон?

Он стоял над ней. Тьма клубилась за ним, похожая на высокую и широкую тень. Гипнотизирующую. Почти пугающую.

— Дамой? — нерешительно повторила она.

— Мы все делаем неправильно.

Она сразу подумала о своем неповиновении и о менее серьезных нарушениях правил со стороны Бонни и Мередит. Но его голос был похож на черный бархат, и ее тело реагировало быстрее разума. Она дрожала.

— А как правильно? — И тут она сделала ошибку. Она открыла глаза. Оказалось, что он нагнулся над ней и гладит ее волосы — нет, просто прикасается. Настолько нежно, что она этого не чувствует.

— Вампиры умеют обращаться с ранами, — уверенно сказал он. Огромные глаза, прячущие, казалось, целую вселенную, очаровывали. — Мы умеем очищать их. Заставлять кровь течь или останавливаться.

«Я уже чувствовала это раньше. Он уже говорил со мной так, даже если он этого не помнит. А мне было слишком страшно. Но это было до…»

…до той ночи в мотеле. Ночи, когда он просил ее убежать, а она не сделала этого. Ночи, которую украл Шиничи, как и тот момент, когда они впервые вместе пили черномагическое вино.

— Покажи мне, — прошептала Елена. Она знала, что голос ее разума шепчет совсем другие слова. Слова, которые она никогда не сказала бы, если бы хоть на мгновение осознала себя рабыней. «Я твоя…»

Он осторожно коснулся губами ее губ.

А потом она смогла только беспомощно подумать: «Господи… Дамон…»

Он нежно провел языком по ее щеке — чтобы слюна вампира очистила поток крови, а потом кровь остановилась, и рана зажила. Она чувствовала его Силу, темную Силу, которую он использовал в тысячах битв, нанося сотни смертельных рай. И эту Силу он сдерживал для решения простой бытовой задачи, для лечения следа от удара плетью на девичьей щеке. Елена подумала, что эти прикосновения похожи на прикосновения лепестков черной розы, прохладных гладких лепестков, мягко стирающих боль, заставляющих ее дрожать от счастья.

А потом он остановился. Елена знала, что опять выпила слишком много. Но на сей раз она не чувствовала тошноты. Обманчиво легкое вино ударило в голову, и все вокруг стало похожим на сон.

— Теперь заживление пройдет успешно, — Дамон снова коснулся ее волос, настолько нежно, что она почти этого не почувствовала. Но на этот раз она потянулась Силой навстречу ощущениям и наслаждалась ими. Он еще раз поцеловал ее, легко-легко, еле касаясь губами. Она откинула голову назад, но он не потянулся за ней, даже когда она надавила ему на затылок. Он просто подождал, пока Елена не посмотрит на ситуацию здраво.

«Нам нельзя целоваться. За дверью Бонни и Мередит. Почему я попадаю в такие ситуации? Но Дамон даже не пытается меня поцеловать. А мы должны… ой!»

Остальные раны.

«Теперь они заболели по-настоящему. Кто изобрел такую плеть с тончайшими хвостами, которые рвут тело так глубоко, что раны поначалу даже не болят? Или почти не болят… а потом становится все хуже и хуже… и они продолжают кровоточить… а мы должны остановить кровь, прежде чем меня осмотрит врач…»

Следующая рана, которую уже жгло, как огнем, шла наискосок через ключицу. А третья была у колена. Дамон собрался взять еще одну тряпочку и промыть их водой. Елена удержала его:

— Нет.

— Нет? Ты уверена?

— Да.

— Я хочу всего-навсего промыть их.

— Я знаю. — Она действительно знала. Он открыл ей разум, его мысли текли совершенно спокойно. Правда, она не понимала, зачем он это сделал.

— Позволь дать тебе совет: не делись кровью с умирающим вампиром. Не позволяй никому даже пробовать ее. Это хуже черномагического вина.

— Хуже? — Она знала, что Дамон делает ей комплимент, но не могла понять, что он имеет в виду.

— Чем больше пьешь, тем больше хочется, — на мгновение Елена почувствовала, как сильно она нарушает свободное течение его мыслей. — Чем больше ты пьешь, тем больше Силы можно поглотить. — Елена никогда не задумывалась об этой проблеме, но она существовала. Она помнила, как мучительны были попытки спрятать собственную ауру, пока она не научилась ограничивать ее движение системой кровообращения.

— Не беспокойся, — он все еще был серьезен. — Я знаю, о чем ты думаешь, — он снова сделал движение к раковине. Но, сам того не зная, он сказал слишком многое. Зашел слишком далеко.

— Ты знаешь, о чем я думаю? — мягко спросила Елена, сама удивившись тому, какая угроза скрывалась в ее голосе — как когти в мягких тигриных лапах. — И ты не предупредил меня?

Дамон попытался парировать:

— Я имел в виду…

— Никто не знает, о чем я думаю, — сообщила Елена, — если я сама этого не скажу.

Она заставила его опуститься на колени и посмотреть на нее вопросительно. С жадностью.

А потом она так же заставила его припасть губами к ее ране.

Елена медленно возвращалась в реальный мир, борясь за каждый шаг. Она вонзила ногти в кожаную куртку Дамона, мимолетно подумав, не останется ли следов, а потом резкий, повелительный стук снова разозлил ее.

Дамон поднял голову и рыкнул.

Мы ведь пара волков, правда? Сражаемся когтями и зубами.

На краю сознания мелькнула мысль, что стук не прекращается. Он предупреждал девочек…

Девочек! Бонни и Мередит! Он сказал не мешать, если только не подожгут дом!

Но врач… о господи! Что случилось с несчастной избитой женщиной? Она умирает!

Дамон все еще рычал, его губы были измазаны в крови. Это был только след — вторая рана затянулась так же, как и первая, на щеке. Елена не имела понятия, сколько прошло времени с того момента, как она притянула Дамона к себе. Но теперь, когда его прервали, когда в его жилах текла ее кровь, он походил на неукрощенную пантеру.

Она не знала, сможет ли остановить его или хотя бы удержать ненадолго, не пользуясь чистой Силой.

— Дамон! — громко сказала она. — Там наши друзья, помнишь? Бонни, Мередит и целитель.

— Мередит, — повторил Дамон. Губа поднялась над удлинившимися клыками. Он был все еще в другой реальности. Увидев Мередит, он не испугался бы — а она знала, что в присутствии ее логичной рассудительной подруги Дамон чувствует себя не в своей тарелке. Они видели мир по-разному. Она докучала ему, как камешек в ботинке. Но сейчас он расправился бы с этой досадной мелочью, оставив от Мередит только изуродованный труп.