— Теперь я понимаю, почему король Аззисар, или как его там, изгнал всех магов из Семозии! — злобно бормотал Кьетт, обращаясь не то к своим спутникам, не то к себе самому. — Если бы они по моим землям проклятую зону протянули, я бы их на плаху, всех до единого… Хотя что такое плаха для профессионального мага? На костер их, гадов, на костер!

— Зачем ты так? — грустно возразил снурл. — Ведь это была вынужденная мера, они жертвовали меньшим ради спасения большего.

— Ага! Знаю я таких жертвователей! А про «вынужденные меры» будешь рассказывать мертвецам Проклятой пустоши! Тем беженцам, что «погибли в дороге»!.. Ну извини, я не хотел на тебя накричать. Просто дурные ассоциации возникли. Может быть, я неправ, и тут совсем другой случай…

— Не знаю, какой тут случай, — вмешался Иван веско, — но не хотелось бы мне жить в мире, который каждые пять лет перекраивают под себя придурковатые самовлюбленные маги! Меня от одного этого павлина Зижнола уже тошнит!

Разговор этот велся уже на улице, на пути… нет, не к Проклятой пустоши, пока всего лишь к городскому рынку. Едва завершив свой монолог, маг вознамерился действовать: «Становитесь в этот круг, юноши, приготовьтесь к перемещению…» Иван с Влеком, не подумав, встали, куда было указано, но Кьетт дернул их обратно. «Сомневаюсь, что в проклятых землях имеются хорошие трактиры и постели для нас приготовлены! Прежде чем туда лезть, надо запастись провизией, снаряжением, оружия взять побольше, карту хорошую найти. Потратим на это остаток дня, переночуем в Фазаке, а двинемся в путь утром».

Человек со снурлом согласно кивнули. Втайне каждый из них досадовал на себя, что такая простая мысль не в его голову пришла. «А я его еще Кьеттом называю! — подумалось Ивану. — Это он меня должен Ваняткой звать! Хороши бы мы сейчас были — без жратвы, без спальников, без карт, в незнакомом проклятом месте, вдобавок посреди зимы!»

— Разумное, весьма разумное решение! — горячо одобрил маг и хотел было уже предложить гостям заночевать в его доме, даже рот раскрыл. Но потом решил, что это лишнее, и только повторил: — Весьма, весьма!

…Ходить дважды в день по одному и тому же рынку — занятие скучное. Но Иван вдруг поймал себя на том, что смотрит на окружающую действительность совсем другими глазами, не так, как утром. Тогда жизнь этого мира проходила мимо него, как чужая страна проплывает мимо пресыщенного впечатлениями туриста, лениво созерцающего ее сквозь стекла экскурсионного автобуса — вроде бы и происходит вокруг что-то увлекательное, но на самом деле волнует его только одно: комфортным ли окажется очередной отель и что подадут к столу.

Теперь все было иначе. Теперь он чувствовал себя вовлеченным в водоворот этой жизни, и все, что раньше не привлекало его внимания, вдруг сделалось чрезвычайно значимым, поистине жизненно важным. Чем канзифский булат лучше амоисской вороненой стали? Почем нынче солонина, и у кого она дешевле — у Толстяка Зипуха или у тетушки Ниммзы? И сколько гевзойских медяков дают нынче за добрый семозийский золотой? И сколько сухих лепешек можно взять на медяк? А что так дорого? Ах, неурожай случился? Ну конечно, откуда ему быть, доброму урожаю, ежели все лето ветер с Пустоши дул!.. А велико ли различие между старыми картами и нынешними? Старые точнее? А видите ли, почтенный, мы из чужих земель пришли и грамотой вашей не владеем, так вы окажите любезность, прочтите названия вслух, мы их рядом, по-своему запишем… Но разве бонаконская[1]шерсть теплее овечьей? Да быть того не может, чтобы целое одеяло из нее одной состояло! Это сколько же оно тогда должно стоить! Наверняка подмешали к овечьей три волосинки и говорят: «бонаконское»!.. От дурного глаза? Нет, не нужен, мы не девки на выданье! А нет ли у вас амулета от наведенных образов? А стрелы отводить? А яды распознавать?.. И как мы все это унесем?! Ясно, кожаный лучше холщового! Конечно, заплечный, не в руках же его таскать, руки для оружия нужны! Три давайте! Нет, бурдюк нам не требуется. Уверены. И матушкам нашим не требуется. И папашам! А жен у нас вообще нет. И даже если будут, обойдутся без бурдюка!.. Вот фляжку можно, фляжка пригодится. Да, тоже три… Нет, шатер один. Зачем нам три шатра? Не беда, что тесно, нам в нем не балы давать. Шелк? Да еще и с розочками! Нет уж, полотном обойдемся. Да, одноместный, военного образца! Сколько стоит?!! У вас что, полотно с золотой нитью?! Нет, не берем! Парусиной обойдемся, вот этот отрез заверните…

Затарились, короче, по полной, и года не прошло!

А попутно с приобретениями материального плана много чего нового узналось как-то само собой. Просто стали слушать внимательное, что происходит вокруг. И услышали, к примеру, что гевзойский король Мознорам III магов терпеть не может и с радостью выслал бы их из страны по примеру своего южного соседа, но смелости ему не хватает; что с северных границ идет, по слухам, моровое поветрие, от которого люди маются поносом с кровью, но мрут на самом деле нечасто — только малые дети и больные старики; что мука к весне будет стоить столько, что как бы по миру не пойти…

Кстати, о географическом устройстве этого самого мира тоже удалось получить кое-какие сведения. Выяснилось, что имеется в нем целых два материка. Южный называется Хум и населен дикарями с зеленой кожей, дикарями с песьими головами и злыми бабами, которые варят собственных мужей в супе с пряностями и ходят на войну вместо них.

Северный же, «то есть наш», называется Ассезан, и народы здесь живут добрые, потому что молятся правильным богам (рузы, понятно, не в счет, они вообще никому не молятся).

Всего ассезанская земля насчитывает целых двадцать королевств, а может, и все тридцать, но уж никак не меньше десяти! Еще на юге Ассезана всегда тепло, там собирают по два урожая в год, и снег, если выпадает, дольше недели не лежит. На севере — вовсе холодно, по морям плавают ледяные скалы, и меж ними снуют морские разбойники на страшных черных лодках с зубастыми головами. На западе земли бедные, потому что их выжгло войной, и народ там живет нездоровый. С востока, наоборот, везут много всяких диковинных богатств, но оттуда же идет холера и чума. Самая же лучшая жизнь была туточки, в центре Ассезана, до той поры, пока не родилась Пустошь и не было Безумных земель…

В общем, если отвлечься от баб-мужеедок и зеленокожих дикарей, отметил Иван, аналогия между мирами просматривалась очевидная: холодный север, жаркий юг, легендарные богатства востока…

— Ничего удивительного, — сказал на это Кьетт. — Так и должно быть. Миры у нас всех разные, но земля-то одна. География может существенно различаться, но общий принцип един для всех.

— Как же мы тогда все на ней помещаемся? — еще больше удивился Иван. И предположил для важности, чтобы совсем уж профаном не казаться: — Измерения, что ли, разные?

Кьетт озадаченно почесал нос, он всегда так поступал в минуты раздумий.

— При чем тут измерения? Думаешь, в моем мире их больше, чем у вас? Типа длина, ширина, высота и еще что-то четвертое, уникальное? Или мы, наоборот, плоские, как на картинке? Просто слои бытия разные, в этом все дело… — И, поняв, что Ивану его слова ничего не говорят, решил прибегнуть к образному сравнению: — Скажи, ты видел когда-нибудь такой тонкий штырь на подставке, на который ростовщик накалывает векселя?