Однако чернокожие граждане столкнулись с другим и более несправедливым типом дискриминации — дискриминацией со стороны государства. Здесь я имею в виду сегрегационные законы южных штатов и сегрегацию в военных и других учреждениях федерального уровня. Государственная дискриминация, в отличие от частной, действительно является «отъемом» у афроамериканцев. Почему? Потому что государство — это монополия, и если государство не хочет иметь с вами дело, у вас остается не много альтернатив, кроме как покинуть это государство. В качестве граждан мы имеем право на то, чтобы наше правительство — как федеральное, так и местное — относилось к нам одинаково, а правительство, которое поступает по-другому, фактически покушается на наши права. Правительство, которое проводит политику дискриминации в отношении части своих граждан, фактически «отнимает» у них что-то, на что они имеют право. Если это ущерб в материальной сфере, такой «отъем» резонно можно назвать «воровством».

Правила и законы, обеспечивающие гражданские права чернокожих, принятые в пятидесятых и шестидесятых годах, были необходимы и справедливо устанавливали равенство прав граждан в рамках закона. Что странно, так это то, что закон о гражданских правах 1964 г. не просто упразднил государственную дискриминацию, он также поставил вне закона большую часть частной дискриминации. Хотя я считаю эти ограничения в частной сфере неразумными и ненужными, их, тем не менее, можно понять. Потребность в том, чтобы чернокожие могли обрести равное с белыми положение, была огромна, и запрет дискриминации в частной сфере воспринимался как цена, которую стоило заплатить. Более того, начиная с президента Никсона и до наших дней федеральное правительство учредило целый ряд мер, дающих преимущества чернокожим гражданам, целью которых является исправить вред и ущерб, нанесенные в прошлом. Повторюсь: предоставление этих преимуществ не было ни мудрым, ни справедливым, но с их помощью общество надеялось избавиться от дискриминации. Поначалу предоставление преимуществ на основе расы можно было объяснить как крайнюю меру, позволяющую силой выбить запертую дверь глубоко укоренившейся санкционированной государством дискриминации.

Однако в наши дни нет большого смысла продолжать вводить такие преимущества. Главной причиной служит то, что расизм сегодня гораздо слабее, чем раньше. Одним из очевидных доказательств этого является избрание и переизбрание президента Обамы. Просто невозможно представить, чтобы расистская страна дважды выбрала афроамериканца на самый высокий пост и доверила ему свою безопасность и процветание. Интересно, что Обама, кажется, не сталкивался ни с какой дискриминацией во время своего детства и юности. Скорее, его раса стала для него преимуществом. К примеру, крайне редко кому-то удается перевестись из Западного колледжа в учебное заведение «Лиги Плюща», такое как Колумбийский университет в Нью-Йорке. Хотя академические успехи Обамы были весьма посредственными, его раса, вероятно, стала решающим фактором для перевода. Раса также, возможно, сыграла ключевую роль в том, что Обама получил полную стипендию для учебы в Колумбийском университете и Гарвардской школе права. В качестве президента он обласкан средствами массовой информации как ни один президент в американской истории. Если бы Обама был белым, можно ли сомневаться, что он бы не был там, где он находится теперь? И дело не в Обаме. Дело в том, как сильно современные американцы хотят видеть афроамериканца, который стал бы их представителем, поднялся на самый верх и достиг успеха.

Расизм — или его отсутствие — можно также отследить по данным исследований отношения белых не только к идее неполноценности чернокожих, но также к смешанным бракам.[117]

Чернокожие граждане также могли бы рассказать нам, как обстоят дела в этой области. Спросите человека с черным цветом кожи в наши дни, когда он или она лично сталкивались с расизмом — когда, к примеру кто-то сказал в их адрес «нигер» — и многие едва ли смогут привести хоть один пример.

В то время как активисты по старой памяти продолжают рассказывать одни и те же ужасные истории, случившиеся много десятилетий назад, социолог Орландо Паттерсон отражает общее мнение новых времен: «Америка, хотя расовые отношения здесь не безупречны, сегодня наименее расистское общество в мире из тех, где белые составляют большинство. Америка имеет лучшую юридическую защиту меньшинств, чем любая другая страна на планете. Америка предлагает большее количество возможностей большему количеств людей с черным цветом кожи, чем любое другое общество, включая все государства Африки, а мнение граждан в отношении смешения рас кардинально изменилось».[118]

Паттерсон писал это в 1991 г., и сегодня это еще более верно.

Среди молодого поколения расизм стал практически надуманным вопросом. Это не значит, что расизм не является темой, бесконечно обсуждаемой на многочисленных собраниях и обязательных для посещения семинарах в школах и университетах. Эти мероприятия, однако, становятся оторванными от реального мира. Единственной связанной с расой дискриминацией, с которой действительно сталкиваются молодые люди, является компенсационная дискриминация — политика, которая предоставляет преимущества чернокожим, латиноамериканцам, белым из очень бедных семей и американцам — выходцам из Азии. В расистской стране не выбрали бы президентом чернокожего и не следовали бы политике, дающей преимущества группам меньшинств перед представителями большинства. Таким образом, то, что политика компенсационной дискриминации продолжается больше десяти лет, как и успех Обамы, является подтверждением того, насколько расизм сдал свои позиции в Америке.

Почему расизм идет на спад? Кажется соблазнительным ответить: благодаря движению борьбы за гражданские права чернокожих, которое часто называют революцией. В действительности же от «революции» там было не так много. Задайте себе вопрос: если бы это действительно была революция, почему почти никто не погиб? Само то, что мы можем вспомнить какие-то отдельные инциденты, показывает, насколько они были редки. Мартин Лютер Кинг легко одержал интеллектуальную победу над сторонниками сегрегации на Юге и расистами. Самое большее, что они могли ему противопоставить, были полицейские собаки и водометы. Однако собаки и водометы не сравнить с федеральными войсками, которые были в конце концов направлены для того, чтобы исполнить решения суда и обеспечить исполнение федеральных законов, гарантирующих равные права черным и белым. Так почему же Юг не ответил Мартину Лютеру Кингу? Почему южане не сказали: «Конечно, черные неполноценны, и наша точка зрения оправдана»? Ответ в том, что расизм значительно ослаб еще до того, как развернулось движение борьбы за гражданские права. Одной из важнейших причин для этого была Вторая мировая война. Именно Гитлер помог доказать несостоятельность представлений о расовом превосходстве, и с 1945 г. расизму оставалось только защищаться.

Невероятно, что некоторые активисты борьбы за гражданские права отрицают значительность прогресса в расовом вопросе и существенное уменьшение дискриминации в отношении чернокожих. Я не думаю, что мы достигли «конца расизма» — как называется одна из моих предыдущих книг. Это название было призвано указать на цель — на то, куда мы направляемся — скорее, чем объявить об исчезновении расизма. Очевидно, что в такой большой стране, как Америка, мы можем найти примеры расизма, но подумайте: согласно статистике уголовных преступлений огромное количество нападений чернокожих на белых фиксируется каждый день, и это никого не беспокоит. Однако если полиция застрелит одного чернокожего правонарушителя, такого как Трайвон Мартин, это вызывает скандал на всю страну. Возможно, лучше всего будет сказать, что когда-то расизм был систематическим, но теперь он встречается эпизодически. Расизм сегодня не столь силен, чтобы помешать чернокожим или людям другой этнической группы достичь того, о чем они мечтают.