– Я так и думала, – сказала она, – по тебе заметно.

– А? – переспросил он, светским жестом поднимая нож и вилку.

– Чарли, – начала она мечтательно, – не мог бы ты сделать мне большое одолжение?

– Какое угодно.

– Чарли, помнишь то время, когда мы только поженились – год назад?

– Ну конечно, до мельчайших трогательных подробностей!

– Хорошо, Чарли, а помнишь ли ты, какие книги читал, когда за мной ухаживал?

– Разве это существенно, дорогая?

– Еще как.

Нахмурившись, он попытался напрячь память.

– Не могу сказать, – признался он через некоторое время. – Но к ночи, возможно, припомню.

– Да уж, пожалуйста, – подстегнула она. – Видишь ли, дело в том, что я хочу тебя попросить вновь обратиться к тем же книгам, независимо от жанра, которые ты читал на заре нашего знакомства. Тогда ты просто сразил меня своим обхождением. Но с тех пор ты… переменился.

– Переменился? Я? – Он отшатнулся, будто от холодного сквозняка.

– Мне хочется, чтобы ты их перечитал, – повторила она.

– Но почему?

– Потому что.

– Чисто женская логика. – Он хлопнул себя по колену. – Но я постараюсь. Как только вспомню, перечту их все до одной.

– И еще, Чарли, пообещай, что будешь читать их ежедневно, всю оставшуюся жизнь?

– Ваше желание, любезнейшая, для меня – закон. Будь добра, передай солонку.

Но он не сумел вспомнить заглавия тех книг. Вечер тянулся нескончаемо, а она, кусая губы, все рассматривала свои пальцы.

Ровно в восемь она подскочила, воскликнув:

– Я сама вспомнила!

Через считаные мгновения она уже мчалась в автомобиле по темным улицам в книжный магазин, где, смеясь, купила десять книг.

– Спасибо! – сказал продавец. – Заходите еще!

Ее проводил звон колокольчиков над дверью.

Чарли обычно читал по ночам, засиживаясь иногда часов до трех, и добирался до постели на ощупь, когда глаза уже ничего не видели.

Сейчас, в десять часов, прежде чем лечь спать, Мари проскользнула в библиотеку, молча выложила все десять купленных книг и на цыпочках удалилась.

Подсматривая в замочную скважину, она думала, что сердце у нее выпрыгнет из груди. Ее трясло, как в лихорадке.

Через некоторое время Чарли поднял взгляд на письменный стол. Заметив новые книги, он прищурился. А после недолгих колебаний закрыл том Сэмюэля Джонсона, но не сдвинулся с места.

– Ну давай! – шептала Мари в скважину. – Давай же ты! – От волнения у нее перехватывало дух.

Чарли задумчиво увлажнил губы, а потом не спеша протянул руку. Взяв одну из новых книг, он открыл ее, устроился в кресле и стал читать.

Тихо напевая себе под нос, Мари отправилась спать.

Наутро он ввалился в кухню с радостным криком:

– Привет, красавица! Привет, милое, удивительное, доброе, понимающее создание, живущее в этом огромном, бескрайнем, прекрасном мире!

Ее взгляд лучился счастьем.

– Сароян?[16] – уточнила она.

– Сароян! – воскликнул он, и они приступили к завтраку.