– А вот здесь есть некоторые проблемы, старина, – вполне естественно скривился Алекс. Потому что далее пошла чистая игра. Ибо ничем подобным он ни хрена не озаботился. Потому что не собирался возвращаться… Нет, кое-что за прошедшее время сделать удалось. Пока он активничал в СССР, Зорге (ну, или, скорее всего, ИНО) поднял связи и сумел найти нужных людей, способных изготовить вполне достоверно выглядящие фальшивки. Впрочем, судя по всему, это было не так уж и сложно. В конце концов, Швейцария ещё до революции стала настоящей Меккой для эмигрировавших из Российской империи революционеров. Недаром именно эта страна стала отправной точкой того самого «пломбированного вагона»[73], в котором весной семнадцатого полторы сотни политэмигрантов во главе с самим Владимиром Лениным отправились прямо через воюющую с Россией Германию устраивать в своей сражающейся стране социалистическую революцию. Так что связи здесь у большевиков точно имелись. И нужные люди нашлись… Вот только эти документы были именно «вполне достоверно выглядящими». И не более. Потому что ни по каким учётам они, увы, не проходили. И внести их туда не было никакой возможности. Ибо оформлены они должны были быть ещё до дня зафиксированной смерти правообладателя. А с того момента прошло уже слишком много времени, чтобы шансы влезть в архивные записи выглядели сколько-нибудь реальными.

– Вот как? – старый адвокат мгновенно подобрался, а его взгляд сделался колюче-недоверчивым. – И какие же?

– Понимаете, старина, – вздохнул Алекс, – в тот день меня снова попытались убить, это произошло…

Врал он вдохновенно. Нет, не наобум. Легенда была тщательно разработана и обкатана с помощью Зорге и-и-и… скорее всего, далеко не его одного. Во всяком случае, парень сильно сомневался в том, что столь многоходовую комбинацию его, фигурально выражаясь, столь глубокого внедрения в, так сказать, юридическую ткань текущей реальности, которую Рихард ему изложил, немец разработал в одиночку. За предложенным планом сразу чувствовался как минимум опыт долгой подпольной работы и тщательного планирования. А может, и вообще многолетней деятельности на ниве разведки. Алекс когда-то читал, что на сторону большевиков во время революции перешло много народу из числа тех, кто занимался этим в русской армии. Вроде даже какой-то генерал был… Так почему бы им не приложить к этому руку? В конце концов, задачи типа «внедриться» и «получить доступ к документам» для разведки вполне типичны и совершенно никак не связаны ни с какой фантастикой типа портала в будущее.

– Хм… вы мне рассказали весьма увлекательную историю, герр Ху-у-м… До'Урден, – старый адвокат усмехнулся. – Прям повеяло теми забавными историями о вашей жизни с той вдовушкой во Фрибуре. Как там, то бишь, её звали?

– Мадемуазель Фавр, – усмехнулся Алекс. – И это было в Базеле. Да и рассказывал я вам не так уж и много. И совсем неинтересно. Вы просто деликатно поинтересовались, почему я такой измученный, вот я вам и поплакался. Потому что находился уже на грани истерики.

– Кхм… да-да, точно, – герр Циммерман слегка смутился. – Припоминаю, – он помолчал ещё некоторое время, а потом вздохнул: – И всё равно, исходя из изложенного, я ничем не смогу вам помочь. Я просто обязан дать запрос…

– Старина, – Алекс протянул руку и, накрыв ею лежащую на столе ладонь старого адвоката, слегка сжал её. – Я всё понимаю. И свою глупость, и вашу честность, и профессиональные требования, но, чёрт возьми, есть же ещё и логика и простая человеческая порядочность! Это же мои патенты! Моя собственность… – ну-у-у, по большому счету это было не так. Практически всё, что парень записал на своё имя, было когда-то, в другой реальности, открыто совершенно другими людьми. Но в рамках той правды, которую знал герр Циммерман, дела обстояли именно так. Правд же всегда много. Это истина одна. Но она – категория Бога, и человеком непознаваема по определению… И вот в рамках известной старому адвокату и принадлежащей текущей реальности правды именно Алекс являлся владельцем всех тех патентов, к оформлению которых и приложило руку адвокатское бюро «Мориц Циммерман и партнеры».

– Да, но… – несколько растерянно начал тот. Однако Алекс не дал ему продолжить.

– Послушайте, Мориц, друг мой… надеюсь, я могу вас так называть, а если я предоставлю вам ещё одно и очень веское доказательство того, что я и есть тот самый герр Хубер, которого вы так хорошо знали? В таком случае вы поможете мне?

Герр Циммерман на мгновение задумался, а затем раскрыл рот, собираясь что-то сказать, но Алекс, повинуясь странному наитию, прервал его, выкатив несколько неожиданный даже для самого себя аргумент:

– Вспомните, именно люди, которые предпочли законность истине, и распяли Христа.

После этих слов герр Циммерман, похоже, всё-таки собиравшийся отказаться от озвученного парнем предложения, замер, потом прикрыл рот и нахмурился, затем задумчиво потер подбородок, покосился на Алекса, снова потер подбородок, а затем решительно хлопнул ладонью по столу.

– Вы правы, герр… х-х-м… До'Урден, – он слегка смутился и пробормотал: – Извините, пока не привык… – после чего продолжил уже твердо: – Вы – правы. Господь велел нам стремиться к истине, а не скрываться от своей ответственности за принятыми самими людьми законами и установлениями. Так что если вы предоставите мне очень веское доказательство того, что вы именно герр Хубер, хотя особых сомнений в этом у меня уже нет, но пусть будет так… так вот, я пойду на преступление и помогу вам!

– Ну, я бы этого так не назыв… – поспешно начал Алекс, но старый адвокат прервал его, сурово заявив:

– Позволить уж мне самому решать, как правильно назвать то, что я собираюсь сделать… – несколько пафосно, но твердо заявил старый адвокат. И по этой реакции парень понял, что не стоит становиться на пути у охватившего того приступа самоуничижения, а посему лишь молча склонил голову. После чего владелец адвокатского бюро «Мориц Циммерман и партнеры» торжественно закончил:

– Ведь именно мне отвечать перед Господом за свои деяния, – и горделиво уставился на Алекса.

– Хорошо, герр Циммерман, я понял, – уважительно произнёс парень. – Извините. Что же касается доказательства… вы сможете оставить свою практику на срок от недели до десяти дней?

– Хм… – герр Циммерман задумался. – Сейчас нет. Для этого нужно кое-что предпринять и раскидать текущие дела на младших партнеров. Да и это сделать можно будет не ранее чем через месяц. На следующей неделе у меня важное слушанье в суде и через три недели ещё одно… Как я понял, нам с вами нужно будет куда-то съездить?

– Да, – кивнул Алекс, – не очень далеко. В Андорру.

Каждая профессия накладывает на человека свой неизгладимый отпечаток. Это называется профессиональной деформацией. У опытного врача при взгляде на красивую девушку может промелькнуть мысль: «А под глазами опухлости, почки шалят…», архитектор, рассматривая изумительный по красоте средневековый собор хмурится, думая: «Конрфорсы поплыли и углы уже не симметричны, блин, куда архнадзор смотрит?», опытный водитель, усаживаясь в автобус, цокает языком: «Баллоны пневмоподвески – того, на последнем издыхании», и ничего плохого в этом нет. Потому что все мы видим мир через призму собственного жизненного опыта. Просто не замечая этого… И план, которому парень следовал в настоящий момент, был составлен с учётом того, что для проработавшего всю жизнь адвокатом герра Циммермана самым достоверным доказательством на подсознательном уровне будет считаться правильно юридически оформленный документ.