– Ваша предусмотрительность делает вам честь, месье де Сен-Реми, – Катрин насмешливо улыбнулась. – А теперь оставьте меня на несколько минут. Я хочу побыть одна и все хорошенько осмыслить.

Вежливо поклонившись, Сен-Реми незаметно удалился. Опершись на поручни, Катрин в последний раз взглянула в ту сторону, где должен был находиться английский берег, скрытый плотной завесой тумана. С каждой минутой он был все дальше, и с каждой минутой на сердце у девушки становилось спокойнее. В нем еще жила боль, но она уже была не такой острой и невыносимой, как двое суток назад.

«Еще немного – и я совсем забуду этого ужасного человека, подарившего мне короткие минуты счастья и долгие часы страданий», – сказала себе Катрин, отворачиваясь в сторону. Только одна мысль не давала покоя: что будет с отцом и сестрой, которые рано или поздно узнают о ее исчезновении? Но она попыталась успокоить себя тем, что со временем сможет переслать им весточку через Сен-Реми. В любом случае теперь уже ничего нельзя изменить. А стало быть, как сказал Антуан, нечего терзать себя понапрасну.

Прохладный октябрьский ветер гнал сухие листья по дорожкам парка, окружавшего особняк. Солнце уже светило не так приветливо, но все еще дарило людям свое последнее тепло, и Катрин спешила воспользоваться им для своих прогулок. Хотя в глубине ее души по-прежнему таилась грусть, она научилась радоваться каждому наступающему дню и жить, не загадывая о будущем.

Вот уже два месяца она находилась во Франции, куда и не чаяла вернуться. Нелегальный переезд через границу прошел благополучно, и парижские агенты герцога Сен-Реми вскоре нашли возможность представить Катрин самой популярной женщине Парижа – божественной и несравненной мадам Бонапарт. Впрочем, знакомить их было не нужно, потому что они знали друг друга еще с девяносто четвертого года, когда вместе находились в тюрьме Консьержери. Связанные драматичными воспоминаниями, женщины быстро сблизились и нашли много общего. Но ради безопасности Катрин мадам Жозефина поместила ее не в Париже, а в загородном имении полковника Берселя, верного сторонника своего мужа. Полк Берселя был расквартирован по соседству с имением, и это гарантировало безопасность всем, кто мог там проживать. Но на всякий случай имя Катрин пришлось немного изменить. Теперь все звали ее мадемуазель Ля-Феррон, по названию анжуйского поместья ее отца, ныне конфискованного в пользу государства.

Самого генерала Бонапарта все еще не было в Париже. Ходили слухи, что он прибудет во Францию нескоро, но Жозефина, получавшая информацию по своим каналам, ждала его со дня на день. Креолка сходила с ума от мысли, что родственники Бонапарта встретятся с ним прежде нее и откроют ему глаза на ее «маленькие женские прегрешения».

* * *

Занятая своими мыслями, Катрин даже не слышала стука копыт по утоптанной парковой дорожке, пока он не сделался совсем громким.

На всякий случай она предусмотрительно свернула с дороги. Но когда разглядела светлые волосы и прекрасно сложенную фигуру всадника, минутное беспокойство прошло. Это был молодой драгунский капитан Жорж Савиньи, с которым Катрин познакомилась, как только перебралась в имение.

Выйдя из укрытия, девушка приветливо махнула всаднику рукой, и он, придержав лошадь, спешился. Привязав животное к дереву, капитан Савиньи покровительственно обнял Катрин за плечи и запечатлел на ее губах пылкий поцелуй. Улыбнувшись, она взяла его под руку, и они свернули с большой дороги на маленькую укромную тропинку.

– Радость моя, ты не находишь, что сегодня на редкость удачный денек? – Лукаво прищурив серый глаз, Жорж многозначительно посмотрел на свою спутницу. – Ночью почти не было тумана, и все листья в лесу наверняка успели просохнуть. Взгляни сама – нигде не видно даже капли противной влаги.

– Я догадываюсь, к чему ты клонишь, – игриво отозвалась Катрин. – Послушай, Жорж, ну почему ты никогда не можешь прямо сказать, чего хочешь? И раз уж я позволила тебе увести меня к нашему месту, то ответ заведомо будет «да».

Он задорно рассмеялся и снова нежно привлек ее к себе.

– Жизнь в этой проклятой Англии совершенно испортила тебя, любовь моя. Дай тебе волю – и ты обо всех пикантных вещах будешь говорить напрямик. А между тем любовь – такая тонкая и деликатная штука…

– Французская любовь, – поправила его Катрин. – И потом, с чего ты взял, что до Англии я была другой? Мы ведь не были знакомы раньше, как же ты можешь судить обо мне?

Они вышли на маленькую полянку, посреди которой одиноко стоял забытый крестьянином стог сена. Скошенная трава была немного примята: видимо, кто-то еще искал уединения в этом безлюдном месте. Повернувшись к Жоржу, Катрин позволила ему снять с нее часть одежды и отнести в мягкую травяную постель. Как обычно, вслед за этим он осыпал девушку бурными ласками, от которых ей сделалось одновременно приятно и отчего-то щекотно, и она поторопила Савиньи, дав понять о своем остром желании.

– Поможешь мне немного? – лукаво подмигнул он, и Катрин, подбодрив его улыбкой, протянула руки к поясу облегающих белых лосин. С привычной ловкостью справившись с застежками, Катрин помогла Жоржу обнажиться, чтобы они смогли скорее перейти к главной части любовного действа. Впрочем, Жорж был страстным мужчиной и в минуты близости мог даже несколько утомить ее своей ненасытностью.

Девушка принялась нежно ласкать любовника. Жорж громко застонал и принялся осыпать ее частыми поцелуями. Его движения, сначала осторожные, становились все энергичнее. Катрин со страстью отвечала его быстрым толчкам, и вскоре весь лес наполнился громкими стонами любовников, заставлявших разлетаться прочь шустрых лесных птиц.

Час спустя они выбрались на дорогу тем же путем, которым пришли на поляну. Прощаясь с Катрин, Жорж долго покрывал поцелуями ее лицо и шею, несколько раз умудрившись залезть за корсаж ее платья. Очень часто после такого пылкого прощания они снова возвращались к укромному лесному убежищу и повторяли весь чудесный ритуал. Но сегодня Жорж торопился в казармы: ему предстояло готовить солдат к ночному караулу. С явным сожалением расставаясь с возлюбленной, Савиньи напоследок с чуть заметной обидой спросил:

– Почему ты всегда так упрямо отказываешься поехать на вечеринку к моим парижским друзьям? Если ты боишься, что тебя опознают твои враги, нужно просто надеть парик. Превратишься в блондинку – и даже я тебя не узнаю.

– Прости, Жорж, но это совершенно невозможно, – с грустью отказалась Катрин от его предложения в очередной раз. – Как бы безопасно такая поездка ни выглядела, я не вправе рисковать. Да и потом, сама госпожа Жозефина наверняка не одобрила бы такого поступка. Мне нужно дождаться, когда вернется генерал Бонапарт. Вот тогда – посмотрим.

– Генерал Бонапарт… На днях я подслушал на приеме у Барраса, что он должен вот-вот нагрянуть в столицу, как снег на голову. Так что, радость моя, готовься к встрече. Но все же мне безумно жаль, что ты со мной никуда не выезжаешь. Насколько было бы удобнее, если бы госпожа Бонапарт поручила твою охрану непосредственно мне, а не моему полковнику.