– Ты мне нравишься, – призналась она. – Знаешь, мне еще никто не нравился так, как ты. Выпьем.

Звонко стукнулись бокалы.

– Погаси свет, – попросила Ирка, выразительно жестикулируя. – Глазам больно.

Понятливый Монтик послушно щелкнул выключателем.

– А теперь садись ближе, – сказала она. – Мне тебя плохо видно.

Он пересел в изножие дивана.

– Ой! – вскрикнула Ирка, притворяясь, будто ноге больно.

Монтик поспешно подвинулся.

– Ой, – повторила хитрая Ирка, поощряя продвижение Монте по дивану. – Еще ой и еще ой. Все, сейчас я тебя поцелую.

Она отважно потянулась к Монте, но он ее опередил. Крепкие руки нежно, но решительно придавили ее плечи к подушке, мужественное скуластое лицо придвинулось близко-близко, и губы их слились в долгом поцелуе.

– О, май беби, – тихо проговорил Монте Уокер, без особого труда обхватывая руками крупногабаритную Ирку.

– Миленький ты мой! – радостно всхлипнула она и стиснула любимого в медвежьих объятьях.

С хрустом подломилось колесико на ножке дивана, ложе слегка перекосилось, и Ирка почувствовала, что плывет по волнам.

Что мне не нравилось, так это тенденция к ранним насильственным пробуждениям: вновь еще до урочного верещания будильника зазвонил телефон!

Я поспешно выбралась из-под одеяла, ненароком лягнув завалившегося в пододеяльник многострадального кота, и возмущенный кошачий мяв прозвучал одновременно с очередным долгим телефонным звонком.

– Да! – раздраженно рявкнула я.

– Нет! – в унисон воскликнула Зина. – Совести у тебя нет, Алена! Почему ты не звонишь? Я же беспокоюсь! Как Монте, как все прошло? Вы его встретили, привезли, что из этого вышло?

Ох, до чего же некоторые сентиментальные женщины падки на романтические истории!

– Встретили, – ответила я. – Все в полном порядке, не волнуйся. Точно пока не скажу, свечку не держала, только бинокль, но, по-моему, Ирка с Монтиком поладили. Хеппи-энд близок! Пока, звони!

– Стоп! Кое-что к вопросу о моем гонораре. – Оказывается, Зинка еще не все сказала. Не такая уж она романтичная! – Передай Ирке, что она выступает спонсором моего перелета: я еду повидать маму и папу. Хотела вылететь вместе с вашим Монте, но сначала нужно было отвезти к свекрови Бобби. Теперь я свободна, так что вылетаю.

– Тогда увидимся, – сказала я, закругляя разговор.

– И очень скоро, – добавила Зинка.

Накормив себя, кота и собаку персональными высокопитательными завтраками, я выгнала Томку гулять в огороженный двор, а кота посадила наблюдать за ним с забора, так что оба могли наслаждаться компанией. Сама же удобно устроилась в кресле у открытого окна. Каждый человек имеет право на отдых. Ах, как хорошо – тихо, спокойно…

– Ленка, бинокль есть? Живо! – Задыхающаяся Ирка сунула голову в мой двор поверх кирпичного забора, отчего тот сразу приобрел сходство со стеной замка, украшенной головой поверженного врага.

Меланхолично дремавший дотоле на заборе кот с треском рухнул в лопухи.

– Изыди! В смысле зайди в калитку. Ты кота напугала!

– Некогда мне заходить! Дай бинокль, там какие-то мужики из нашего канала что-то выуживают!

– Рыбу ловят? – не поняла я.

– Какую рыбу – двухметровыми баграми? Кита, что ли?!

– Ух, – коротко выдохнула я, срываясь с кресла. Прощай, отдых, прощайте, тишина и спокойствие! Где у меня бинокль, интересно?

Так, вспомню все по порядку: вчера вечером я рассматривала Иркины окна в бинокль, каюсь, потом пошла спать, а оптику-то куда дела? Я оглядела веранду – пусто, потом кухню. Так, я же перед отходом ко сну еще со стола убирала, а что было на столе? Чайные чашки и тортик…

Ага! Бинокль нашелся в холодильнике, в пустой коробке от торта. На ходу сметая с оптического прибора сухие крошки, я выбежала к Ирке, и мы вместе помчались по проселку. Ирка слегка прихрамывала, но от меня не отставала.

– Что с ногой? – на бегу спросила я ее.

– А, пустяки. – Подруга ковыляла на редкость шустро. – Это я вчера пала.

– Как пала? – на бегу удобнее было говорить отрывисто.

– Очень низко! – Ирка довольно хохотнула.

– Поздравляю! – искренне порадовалась я за нее.

– Стой, куда? – Она дернула меня за рукав куртки, не дав плавно войти в поворот. – Там нас увидят! Давай сюда!

По шатким деревянным мосткам мы взобрались на фундамент соседнего долгостоя и спрятались за штабелем кирпича.

– Дай мне! – Ирка вырвала у меня бинокль. – Ой!

– Что?

Она всхлипнула.

– Да что там такое? Ты чего ревешь? – Я нервно дергала ремешок бинокля.

– В глаз что-то попало!

– Ничего страшного, это хлебные крошки. Дай сюда. – Пока Ирка хлопала ресницами, я отняла у нее бинокль.

Оказалось, что мы выбрали хорошую позицию: обмелевший, с коричневой водой на дне, канал виден был как на ладони. По берегу, вытаптывая высокими сапогами камыши, озабоченно бродили хмурые мужики с баграми. Периодически тыча палками в темную жижу, они с натугой вытягивали на свет божий разнообразное добро. Нет, добром это было в прошлой жизни: в неопрятной куче на берегу угадывались очертания автомобильных камер, колченогих стульев, помятых ведер и прочего хлама.

– Слушай, а куда вода утекает? – задумалась я, опуская бинокль. Коварная Ирка тут же вырвала его у меня из рук. – А главное, зачем она утекает куда-то? А?!

Подруга опустила бинокль и посмотрела на меня глазами, увеличенными без всякой оптики.

– Они мешок выловили, – шепотом произнесла она.

– Какой мешок? – Я схватила бинокль, Ирка мне не мешала.

Действительно, на берегу в натекшей луже громоздился бесформенный мешок. Что-то знакомое было в его очертаниях… И эта заплатка на боку…

– Ирка! Это же наш мешок! Тот самый, с резиновой бабой!

Она схватилась за голову – хорошо, что не за бинокль.

– Значит, так: быстро уходим, – решительно сказала она.

– Ни за что! Ты как хочешь, а я такое шоу не пропущу! – Я удобнее устроилась среди кирпичей.

Просто кино какое-то! В бинокль было прекрасно видно происходящее у канала.

– Рассказывай, – обреченно сказала Ирка, закрывая глаза.

Вот так она и фильмы ужасов смотрит: зажмурится, повернется ухом ко мне и требует, чтобы я пересказывала ей происходящее на экране в режиме реального времени. Получается примерно так: «Зомби идут, идут, идут… Ой! Все, всех убили, открывай глаза».

– Что рассказывать? Мужики побросали работу, собрались все вокруг нашего мешка, чешут в затылках, размахивают руками, судя по всему, совещаются.