Наверное, другого выхода и не было.

– Давайте докопаемся.

Исследование проводил невысокий молодой мужчина в гражданском, с неухоженной короткой бородкой и очками, типичный аспирант университета. Пальцы его были в пятнах, как будто он химик.

– Меня зовут Виктор, просто Виктор, обращайтесь... – сказал он, устанавливая на голове графа нечто, напоминающее такую штуковину в дамских салонах, для ускоренного просушивания лака на прическе, – обувь снимите, пожалуйста

– Зачем?

– Видите коврик? Там тоже детекторы. Один из примитивных способов обмануть детектор – положить в сапог камешек или иголку, чтобы испытывать боль. Можно так же управлять кровяным давлением через мышцы стопы, есть, знаете ли... кудесники.

– Спасибо, а я не знал... – мрачно ответил граф, снимая сапоги, – теперь буду знать.

– И рукава закатайте до локтей...

Напевая какую-то песенку, Виктор отошел к камерам, начал их настраивать. Граф обратил внимание, что на одной из них какой-то странный глухой объектив. Это была не камера, а термограф, позволяющий в реальном времени составлять термограмму лица опрашиваемого. Она тоже могла подсказать знающему человеку, лжет ли опрашиваемый или нет.

В этот момент за спиной открылась дверь, в модуль вошел еще один человек.

– Все готово, ja? – спросил он с таким германским акцентом, что его можно было резать ножом. Или отправлять его обладателя за решетку как шпиона.

– Все готово, Зигфрид Германович, – обратился к нему Кордава, и из этого обращения граф сделал сразу два вывода. Первый, вошедший, судя по всему, он и есть Штольц – не из сыскной полиции, а откуда-то повыше. Второй, он гражданский, потому что при обращении к военному, тем более вышестоящему военному, Кордава бы использовал другие формулировки.

Штольц прошел к столу, взял какие-то документы, надел на нос пенсне.

– Почему нет подписи? Где порядок?

Да, это точно немец. В русской правительственной машине их было немало, потому что для немца стержнем мироустройства был порядок, порядок и еще раз порядок. Если дать немцу инструкцию на сто пунктов – он ее прочитает, а потом скрупулезно выполнит, пусть это займет массу времени и, возможно, будет неоправданно с точки зрения складывающейся ситуации. Если ту же инструкцию дать русскому, то он дочитает максимум пункта до десятого, а потом ринется действовать – по обстановке.

Кордава поднес графу Ежи формуляр и ручку, подписывать было неудобно из-за проводов на руках и даже на пальцах, но он подписал, в то время как немец с комфортом обустраивался за столом. Все это напоминало средневековую пытку в современном технологическом исполнении. В модуле было жарко, и граф Ежи вспотел.

– Итак, сегодня четырнадцатое июля две тысячи второго года от Рождества Христова... десять ноль две по местному времени, Брест, – заговорил техник в микрофон. – Особая группа в составе полковника Генерального штаба Кордавы Нестора Пантелеймоновича, тайного советника Штольца Зигфрида Германа, исполняя обязанности, возложенные на них директивой военного министра одна тысяча семнадцать от восьмого июля сего года, опрашивают графа Ежи Комаровского, поляка, поручика Его Величества лейб-гвардии Польского Гусарского полка с его добровольного согласия, относительно событий и обстоятельств, имевших место в Варшаве в период второго года и ранее, если в том возникнет необходимость. Материально-техническое обеспечение процесса опроса заключается в фиксации показаний и проверке их достоверности в режиме реального времени с использованием комплекса «Сатурн-1Е», термографа образца «Нева-40», следственного аудио– и видеоконтроля. Контролирует аппаратуру аспирант Санкт-Петербургского политехнического университета Майский Виктор Андреевич, исправность аппаратуры проверена при помощи стандартного тестирования сегодня в восемь ноль-ноль по местному и заверена моей подписью в журнале текущего контроля. О возможности уголовного преследования за злонамеренное искажение результатов технического контроля опроса я, Майский, предупрежден. Десять ноль шесть – опрос начат. Опрашиваемый, пожалуйста, громко и четко назовите свое полное имя и фамилию.

– Граф Ежи Комаровский, – почти крикнул граф, его уже начало раздражать происходящее, и он жалел, что согласился.

– Пожалуйста, не так громко, но все так же четко. Ваше место службы?

– Собственный, Его Императорского Величества лейб-гвардии Польский Гусарский полк.

– Ваше воинское звание?

– Поручик.

– Вы добровольно согласились давать показания?

– Да.

– Вам известно о том, что процесс дачи показаний контролируется аппаратурой, позволяющей со значительной степенью достоверности определить их правдивость?

– Да.

– Вы пили спиртное последние двадцать четыре часа?

– Да.

– Когда, сколько?

– Прошлым вечером, на приеме у военного министра. Стакан «Шустовской», крепкой.

– Кроме этого?

– Нет.

– Вы употребляли наркотики?

– Нет, никогда.

– Хорошо, предварительный опрос закончен. Теперь я зачитаю вам ваши права, а вы должны подтвердить, что понимаете их. Итак, как подданный Его Величества и как гвардейский офицер, вы имеете право отказаться отвечать на любой заданный вопрос, а также и на все вопросы вообще, потребовать присутствия гражданского адвоката или представителя вашего полка, или того и другого вместе. Если вы отказываетесь от права молчания – то все вами сказанное может быть использовано против вас на суде офицерской чести или суде военного трибунала. Данные, получаемые аппаратурой контроля, будут раскрыты вам только при наличии на то согласия военной контрразведки, командование вашего полка имеет право затребовать их и ознакомиться без ограничений. Данные аппаратуры контроля не могут быть использованы как доказательство вашей вины без сбора дополнительных доказательств. Вам понятны ваши права?

– Да, давайте быстрее!

– Не спешите, время есть. Теперь приступаем к опросу. Прошу отвечать только «да» или «нет», если это возможно. Для того чтобы проконтролировать исправность аппаратуры, вы должны дать лживый ответ на вопрос, который я вам задам. Итак, вы бывали на Южном полюсе?

– Да.

– Прекрасно...

Граф Ежи потом заметил, что ни Штольц, ни Кордава не задают вопросов – нужные они подают опрашивающему на бумажке. Смысла этого он не понимал.

– Итак, приступим. Ваш отец Тадеуш Комаровский?

– Да.

– Вы потомственный дворянин?

– Да.

– Вы работали на фабрике Радом?

– Нет, никогда.

– Только «да» или «нет». Вы женаты законным браком?

– Нет...

Через два часа с лишним генерал Габриелян без стука вошел в модуль, занятый военной контрразведкой. Сидевший у стола полковник Кордава разматывал длинный рулон протокола опроса, расстеленный прямо поверх карт, работал красным и зеленым маркером, отчеркивая нужное. Раньше с этой работой мог справиться только профессионал, сейчас, с появлением аппаратуры распознавания голоса и автоматического контроля, – даже обычный офицер.