– Точно. И как раз из-за того, что он такой счастливый, он делится со мной абсолютно всем! – сказала я вместо этого.

– Лив…

– Но ведь это правда. Даже Эмили знает о нём больше, чем я.

Грейсон встал и отвернулся к окну. Сейчас я заметила, что он, в порядке исключения, сегодня решил надеть футболку.

– Генри никогда не любил говорить о себе – ни мне, ни Артуру. Он скорее откусит себе язык, но не скажет лишнего. Прошли годы, пока мы поняли о нём некоторые вещи.

– Что же, например? – спросила я.

Лицо Грейсона отразило напряжённую работу. Он отвернулся, подошёл к окну и, казалось, хотел выглянуть на улицу.

– Когда ему исполнилось восемь лет и он пригласил всех нас на день рождения, нам пришлось разойтись раньше, потому что в гостиную, покачиваясь, ввалилась его мама и вместо торта решила порезать себе вены. Из-за того, что у его отца был роман с экономкой из Швеции. Его тринадцатый день рождения вообще пришлось отменить. Потому что мама Генри как раз исчезла в неизвестном направлении на целую неделю. И Генри остался один с четырёхмесячной Эми и Мило, а его папа в это время разъезжал на яхте где-то в Средиземном море и не брал трубку, когда ему пытались дозвониться. Как, собственно, и всегда, когда Генри нуждался в его помощи. Я вообще молчу обо всех тех случаях, когда Генри опаздывал в школу, потому что дома нужно было срочно о чём-то или о ком-то позаботиться…

Грейсон говорил быстро и отрывисто, будто слова причиняли ему физическую боль, и я тоже чувствовала себя кошмарно. Всё было намного, намного ужасней, чем я предполагала.

Но несмотря на все эти жуткие, обрушившиеся на меня картины из жизни семейства Генри и несмотря на то, что на сердце у меня стало так тяжело, это совершенно не изменяло один факт: Генри чуть не изменил мне с другой, и от этого мне стало ещё больнее, чем раньше. Только теперь я казалась себе такой жестокой, холодной и эгоистичной, ведь я не могла по-настоящему сопереживать Генри с его сложнейшими семейными обстоятельствами и не могла простить ему, что он прыгнул в джакузи к голой женщине.

Грейсон повернулся ко мне. Если он ещё раз посмотрит на меня с таким состраданием, решила я, мне снова придётся бежать в ванную и закрываться там. Навсегда.

Но взгляд Грейсона на этот раз был вовсе не сочувствующим, а, скорее, раздражённым.

– Какой же я идиот! – процедил он. – На самом деле это Генри, и только он, должен был посвящать тебя в свои проблемы. И сделать это он должен был уже давно. Сам не понимаю, почему я решил взять на себя такую ответственность.

– Потому что ты хочешь помочь. – Не знаю отчего, но на этот раз я почувствовала себя немножечко лучше. Легче.

– Но если он причинил тебе боль, то вся моя помощь ничего не стоит. – Грейсон смущённо улыбнулся мне. – Кроме того, я немножко преувеличил. Он был не совсем один тогда с Эми и Мило. Садовник и экономка тоже были в доме. И домашние животные. И нянечка. Но до сегодняшнего дня, когда речь заходит об Эми, никому из них Генри не доверяет. Я имею в виду садовника и нянечку, а не домашних животных, конечно.

Я попробовала рассмеяться, и мне это отчасти даже удалось.

Грейсон подошёл ближе и внимательно посмотрел мне в глаза:

– Сколько ночей ты уже не спишь, как положено?

Я пожала плечами и откинулась на подушку. На меня вдруг навалилась нечеловеческая усталость. Я почувствовала себя непомерно изнурённой, разбитой, обессиленной.

Он поглядел на мой будильник:

– У тебя в запасе ещё несколько часов, я предупрежу всех, чтобы не шумели и не будили тебя. О Мие можешь не беспокоиться, я заглянул к ней на минутку. Она лежит в своей кровати и мирно посапывает.

Я невольно улыбнулась:

– Мне тут удалось недавно во сне чуть усовершенствовать защиту её двери – так, на всякий случай. Мне кажется, тебе бы тоже не помешало это сделать.

– Тебе кажется? – Он направился к двери, но снова резко развернулся и бросил на меня недоверчивый взгляд. – Как бы там ни было, даже если кого-то и интересуют мои сны, – я пас, выхожу из игры. И очень надеюсь, что тебе не придёт в голову… э-э-э… воспользоваться моим доверием и навестить меня в одном из моих снов.

– Нет, что ты! Только в крайнем случае, – заверила я его и выключила ночник.

Разговаривать в темноте оказалось гораздо легче.

– Грейсон?

– Что ещё?

– Спасибо. Иногда я вообще не понимаю, что бы я без тебя делала, – призналась я и поспешно добавила: – Мне жаль, что из-за меня ты не высыпаешься. И что я заставляю тебя волноваться. И что мы затеяли историю с этой дьявольской книгой.

Я слышала, как Грейсон вздохнул:

– Да ладно, всё нормально…

– Нет, не нормально. Ты действительно самый милый и лучший – и самый симпатичный! – старший брат, о котором можно лишь мечтать.

Он тихо рассмеялся:

– А ты самая надоедливая… покрытая пятнами младшая сестра, которая у меня когда-либо была! Сладких снов, Лив. Завтра всё наладится.

БАЛАБО-БАЛАБА

БЛОГ

13 января

Я-то думала, что если Джаспер уедет и некому будет обзывать судью, затевать драки или во время матча рвать на себе футболку, то игра «Джабс Флеймс» станет ужасно скучной. А вот и нет! Тут я, очевидно, попала пальцем в небо.

Было бы, правда, лучше, если бы мы выиграли, но, кроме этого факта, мне придраться абсолютно не к чему: представление было непревзойдённым.

Ребята, иногда я рада от всего сердца, что мне не выпало родиться мальчиком, тестостерон – явно не очень-то весёлый подарок природы. Кажется, он ещё более непредсказуем, чем ПМС. Артур тут же поставил новый рекорд: два самых диких фола – и уже на восьмой минуте он вылетел из игры. Да уж, не стоило Габриэлю обзывать судью слепым и толстым пивным бочонком. Лучше бы он наградил этим званием Генри. Просто удивительно, с какой грациозностью все его свободные броски пролетали мимо корзины, а он при этом даже бровью не повёл.

Теперь маленькое заявление персонально для Эрика Сарстеда: ты нам очень нравишься, вот честно, и ты действительно изо всех сил стараешься достойно заменить Джаспера. Но прошу тебя, не снимай, пожалуйста, футболку. Если нам захочется поглазеть на волосатые спины, мы всегда можем отправиться в зоопарк.

После игры Грейсон, капитан нашей сборной и заместитель редактора школьной газеты «Reflexx», дал интервью своей начальнице – главному редактору газеты, а по совместительству и своей возлюбленной, Эмили Кларк. К счастью, мы имели возможность записать это интервью слово в слово. И в точности приводим его здесь – эксклюзивно, только для вас.