сворачивал влево к реке Тоболу и потом шел почти вдоль нынешней северной части Оренбургской линии.

Путь этот представлял следующие выгоды: бескормную и безводную степь, называемою Голодною, пересекал вдали от неприятеля; с приближением к северу степь постепенно делается лучше; на западной стороне гор Улу-Тау, по реке Ишиму и далее вдоль Оренбургской линии путь этот проходит уже превосходными пастбищами, пересекаемыми перелесками, множеством озер и речек с пресною водою, потому травы там, сохраняя некоторую влажность, менее подвержены степным пожарам, которые сверх того, по причине перерезанной местности и множества вод и лесов, не раскидываются так далеко и так быстро, как в средней и южной частях степи.

Избрав этот путь и подойдя к горам Улу-Тау или к реке Ишиму в апреле, Тамерлан мог безопасно дать продолжительный отдых войскам, поправить отощавших лошадей (средство откармливать их в самое короткое время при перекочевках – степным народам очень хорошо известно) и потом двигаться так, как обыкновенно ездят кочевые народы, отправляясь на баранту (у кочевников поход, набег с захватом чужой собственности. – А. М.), сначала малыми переходами и затем, постепенно усиливая, чтобы несколько «подморить» лошадей (как говорят оренбургские и кавказские казаки), т. е. сделать их способнее к скорой и продолжительной езде, следовательно, и к бою, преследованию неприятеля, а в случае надобности и к быстрому отступлению.

При избрании этого варианта пути Тамерланом, Тогтамыш не мог ему препятствовать в этих распоряжениях, по крайней мере, до половины пути. Во-первых, потому, что в начале похода направление движения на таком дальнем расстоянии искусный полководец всегда сумеет скрыть, и Тамерлан долго мог следовать, не будучи обеспокаиваем неприятелем; а во-вторых, встретить Тамерлана в апреле месяце, по выходе его из Голодной степи, на Улу-Тау или реке Ишиме, значило бы самому Тогтамышу, который с ордой своей кочевал зимою на нижних частях Волги, Урала и Дона, совершить зимний поход более чем в 1500 верст, что без сомнения привело бы его армию еще в худшее положение, нежели в каком он мог встретить войска Тамерлана по выходе их из Голодной степи; в случае же поражения, Тогтамыш мог подвергаться опасности быть истребленным в открытых местах нынешних киргизских степей. Притом Тамерлан, призываемый изменившими Тогтамышу князьями, вероятно, умел скрыть на время направление своего пути и шел сперва на север, зная, что на избранном им пути армия его до самого Урала никем не будет обеспокаиваема.

Эти причины, без сомнения, и побудили Тамерлана избрать этот путь, но, тем не менее, затруднения похода были очень велики и требовали для преодоления их столько же смелости, сколько искусства и знания вести войну в степях. Здесь Тамерлан имел дело с народом кочевым, сильным и храбрым, который, несмотря на междоусобия, при общей опасности мог соединиться и образовать многочисленную армию, составленную также из конницы, образованную в школах Чингисхана, не потерявшую еще воинственности и не забывшую постановлений его.

Театр войны не представлял местных способов для продовольствования людей, а между тем неприятель, отступая всё далее, мог завлекать войска Тамерлана в неудобопроходимые для конницы места, постепенно ослаблять его и отдалять от основания действий, следовательно, война могла затянуться надолго.

Поход Тамерлана в Золотую Орду в 1391 году

Путь в Китай для предполагаемого похода в 1405 году

Тамерлан очень хорошо понимал все эти обстоятельства и потому принял следующие меры: заблаговременно озаботился, как мы уже видели, обезопасить собственные свои владения, приготовил большие запасы продовольствия в предполагаемом направлении пути, приказав по этому пути сделать посевы; между тем при Ташкенте собрал многочисленную армию, сделал ей смотр, дал ей приличное устройство, ввел лучший порядок…».[232]

Ранее мы знакомили читателя с «Правилами для формирования армии», которые содержатся в «Уложении Тимура». Сейчас же, в связи с проведенным Тамерланом смотром готовности (вооружения и обмундирования) своей армии к многотрудному походу на Тогтамыша, познакомим и с «Правилами», утвержденными им в армии на этот счет:

«Я установил, чтобы в военное время простые солдаты получали одну палатку на восемнадцать человек; каждый должен вести две лошади, он должен быть снабжен луком, колчаном, шпагой, пилой, шилом, мешком, рогожною или нулевою иглою, топором, десятью иглами и кожаным ранцем.

Избранные же воины должны помещаться по пяти в одной палатке, и каждый должен иметь каску, броню, шпагу, лук, колчан и количество лошадей, предписанное указом. Каждый унбаши помещается в отдельной палатке и вооружен кольчугой, шпагой, луком, колчаном; за ним должны следовать пять лошадей.

Юзбаши может вести за собой десять лошадей, иметь отдельную палатку, оружие, состоящее из шпаги, лука, колчана, палицы, булавы, кольчуги и брони.

Каждый минбаши может иметь кроме палатки тент и множество всевозможного оружия, как-то: кольчуг, касок, броней, копий, шпаг, колчанов и стрел.

Военный обоз первого министра должен состоять из палатки (юрты), двух тентов, вышитой палатки и множества оружия, соответственного его чину, для снабжения им других.

Второй, третий и т. д. эмиры до главнокомандующего должны иметь всё соответствующее их чину вооружение.

Первый эмир должен вести 110 лошадей, второй 120 лошадей, третий 130 лошадей и так до главнокомандующего, которому необходимо иметь не менее 300 лошадей. Пехотинец может вооружаться шпагой, луком и числом стрел по произволу, в момент же сражения ему необходимо только предписанное законом количество».[233]

О том, как конкретно проходил смотр войск, а затем, и сам поход, поведал Шереф ад-дин Али Йазди: «Государю Сахибкирану в душу впала мысль сделать осмотр вооружения войскам, мол, в каком состоянии вооружение и боеготовность войск. Он приказал: «Войскам показать вооружение!»

После приказа царевичи и беки приготовились со всем снаряжением и вооружением. В том построении каждое подразделение отдельно, в полном вооружении, так построилось, что вся степь наполнилась войсками…

Два дня государь Сахибкиран рано утром садился на коня, осматривал (подразделения. – А. М.) каждого бека и царевича и вечером слезал с коня. Они выходили к нему навстречу, преподносили подарки и приветствовали. Он осмотрел такое воинское снаряжение, которое не видел ни один царь…

Осмотрев снаряжение (полков. – А. М.) беков, государь каждому из них оказал определенную милость, одарил. В это время царевич Мухаммад Султан Бахадур стал просить государя: «Надобно, чтобы в этом походе я был в авангарде».

Государю эти слова решимости и смелости очень понравились, и он похвалил его и исполнил его просьбу.

В пятницу седьмого дня месяца джумады второй (12.05.1391 года) царевич отправился в авангарде. Многие из беков присоединились к нему…

Идя дни и ночи, дошли до реки Тобол, переправились, караульные доставили сведение: «В семидесяти местах видели огонь. Однако как