В едином порыве конкистадоры поднялись на ноги и сделали шаг вперед, выравнивая линию иссеченных кирас.

— Абахо!!! — Испанцы припали на колено.

Некоторые индейцы последовали их примеру, но многие не успели избежать картечи.

— Аделанте!!! — снова серия длинных игольчатых выпадов.

— Абахо!!!

Над Ромкиным ухом взвизгнуло несколько болтов — арбалетчикам удалось привести в порядок свои адские машины. Индейцы отпрянули.

— Аделанте!!! — смертным приговором понеслось им вслед.

Глухой рокот разнесся над берегом, заваленным мертвыми телами. Как топот коней всадников апокалипсиса, он надвигался со стороны океана, креп, рос, становился громче.

— Атрас!!![20]

Конкистадоры отступили, сомкнув ряды.

Проламываясь сквозь кусты, на берег один за другим вылетали всадники. Песок и брызги летели из-под копыт рослых коней. Блестели в лучах закатного солнца солеты[21]и легкие панцири. Склонялись остриями к земле лансы[22]с перьевыми султанами под наконечниками, поднимались, защищая левую часть груди, круглые щиты.

Не сбавляя хода, кавалеристы сгруппировались в таранную колону.

Даже для Ромки, не раз видевшего, как строится перед атакой кавалерия, зрелище было пугающим. У индейцев, никогда не видевших до этого коней, оно вызвало священный трепет и оцепенение. Полуголые люди замерли там, где их застало появление первого всадника, и во все глаза уставились на приближающуюся смерть.

Удар кавалерии был страшен. Всадники скользнули по фронту индейского воинства, десятками срезая тонкие стебельки языческих жизней. Те, кто не пал под ударами копий, были отброшены телами коней или смяты копытами.

Конники развернулись и строем пошли в новую атаку, целя на этот раз в задние ряды. Индейцы дрогнули. Медленно, потом все быстрее и быстрее они стали отходить к зарослям и вскоре побежали.

— Абахо!!! — пронеслось над строем.

Ромка рухнул на колено.

Совмещенный залп арбалетов и аркебуз в спину бегущим разметал левый край, в правый врезалась конница. Десятки туземцев, не успевших скрыться под густой сенью тропической растительности, остались лежать на песке в неестественных, изломанных позах. Еще один залп, еще одно движение пик, насаживающих и сбрасывающих бронзовые тела, и убивать стало больше некого.

Ромка попытался подняться, но не смог. Усталые ноги отказывались подчиняться его воле. Примерно так же чувствовали себя и другие конкистадоры, но не Кортес. Стремительно встав с колена, он подозвал к себе двух человек из тех, что крепче держались на ногах, что-то им сказал и махнул рукой в сторону пальм. Те заковыляли к зарослям. Остальные без сил повалились на землю, некоторые занялись своими ранами, некоторые, изнуренные боем, умудрились тут же заснуть.

К Ромке подошел Мирослав:

— Как ты?

— Ничего, — ответил тот и почувствовал, как ходит ходуном нижняя челюсть. — Пить только хочется.

— На. — Воин протянул ему выдолбленную тыкву, заткнутую деревянной пробкой. — Только не все. Когда еще вернемся.

Ромка выдернул пробку и приник к горлышку. В рот полилась горьковатая вода. Мнимый слуга быстро осмотрел его раны, ту, что на руке, стянул тряпицей прямо поверх мокрого рукава, на остальные не обратил внимания.

Солдаты, посланные к лесу, вернулись, ведя на веревке раненого туземца. Кортес подозвал к себе мокрого, трясущегося де Агильяра и учинил допрос. Несколько раз он повышал голос, ударил несчастного сапогом прямо по раненой ноге, несколько раз указал на всадников, потом достал кинжал и одним движением перерезал пленному горло. Агильяр ахнул, Ромка вздрогнул, остальные остались совершенно безучастны. Двое солдат, которые привели туземца, взяли тело за ноги и бросили поверх горы трупов, остывающих неподалеку.

— Офицеры к командиру, — разнеслось по пляжу.

Несколько человек неохотно поднялись с песка и на заплетающихся ногах двинулись к камню, на котором восседал адмирал.

— Тебя зовут, — толкнул Ромку в бок Мирослав.

— Меня? А, точно, — спохватился Ромка, и вскочил с песка. — Я же теперь капитан.

Воин улыбнулся ему вслед.

— Кабальерос! — обратился к собравшимся Кортес. — В часе пути отсюда есть город. Насколько мы поняли, это столица племени табасков. Город начали обносить высокой стеной, но не закончили. Прознав про нашу высадку, они спешно его укрепляют, заделывают бреши, перегораживают улицы завалами. Когда закончат, проникнуть за стены будет очень трудно, поэтому мы атакуем сейчас. — Он посмотрел на солнце, медленно скатывающееся к горизонту. — До темноты.

— То есть на доставку пушек времени нет? — спросил Альварадо.

Кортес грустно, но с достоинством покачал головой.

— Значит, пятнадцать минут на сборы, час на переход, пока развернемся… — прикинул капитан. — На штурм два часа всего? Хватит ли?

— Тут-то за пятнадцать минут управились, — ответил ему молодой офицер в помятом шлеме, обведя рукой берег, заваленный трупами.

«Пятнадцать минут, — удивился Ромка. — Всего?!» Ему-то казалось, что битва длилась несколько часов. Ну да, судя по солнцу, где-то так.

— Значит, и с городом разберемся, — начал Кортес. — План таков…

Высокий человек сидел на плетеном кресле под грот-мачтой, закинув ноги на прикрученный к палубе рундук. Проходящий мимо боцман в очередной раз удивился, как это ему удается все время держаться так, чтоб его плащ был наглухо запахнут, но долго думать не стал. Не боцманское это дело.

Прибежавший в кубрик юнга с выпученными глазами нес какую-то ахинею, и предстояло самому разобраться, в чем там дело.

Очередной мягкий удар сотряс корпус корабля, словно они на большой скорости наскочили на дельфина или крупную рыбу какую. Боцман прибавил ходу. Вскарабкавшись на бушприт, он понял, что юнга говорил правду и, более того, совсем не преувеличил ужаса происходящего.

Выносившая свои воды далеко в океан река несла из устья человеческие тела. Десятки. Сотни. Голые, с перекошенными лицами, в разорванных панцирях, в окружении кровавых разводов плыли они непрерывным потоком. Акулы наскакивали сбоку, оттуда, где вода оставалась соленой, и как собаки рвали добычу, утаскивая обратно огромные куски человечины.

«Господи, что же здесь произошло?!» — подумал боцман и перекрестился.

— Знатная была битва, — раздался у него над ухом голос огромного мускулистого человека с раскосыми глазами, путешествующего вместе с «плащом». — А ты вот что, — обратился он к боцману на ломаном испанском. — Беги к рулевому, скажи, пусть правее забирает. За мыс. Понял?