Боцман лишь кивнул в ответ. Кого другого он, может, и вытянул бы за такое обращение линьком пониже спины, но спорить с этим громилой, который умудрился насмерть перепугать капитана и навигатора, не было никакого желания.

Мускулистый подошел к плащу и присел рядом, прямо на палубу.

— Ну что, наконец-то дело? — проговорил он, сжимая и разжимая пудовые кулаки.

— Все б тебе кровь проливать, — поморщился худой.

— Ну не правда, — обиделся мускулистый, — я зазря никого не убиваю. Только за деньги, — осклабился он.

— Или за страх?

Громила недоуменно взглянул в льдистые глаза худого и ничего не ответил.

* * *

К столице они подошли к вечеру. Солнце уже почти касалось крон могучих деревьев. Вопреки ожиданиям многих, это действительно был город. По склону холма ровными рядами сбегали двух— и трехэтажные домики с плоскими кровлями. На самой вершине стоял большой храм в виде усеченной пирамиды. К достроенным, но еще обнесенным лесами воротам подходила дорога, мощенная камнем. А стены подкачали. Что делалось с другой стороны холма, видно не было, но восточная, обращенная к отряду часть укреплений зияла многочисленными прорехами, охраняемыми двумя-тремя воинами. Вокруг города тянулись полоски обработанной земли. Да, пленный воин перед смертью рассказал Кортесу все, что нужно было знать для победы.

Из леса доносились ругань, звуки ударов и скрип колес. Кубинские рабы, исходя потом и скрипя зубами, волокли через бурелом восемь больших и четыре малых фальконета, составлявших основу огневой мощи отряда. Несколько артиллеристов брели рядом с колонной, иногда подталкивая индейцев банниками в истекающие потом спины. Десяток человек хрипя волокли несколько носилок с порохом, каменными ядрами и пачками с картечью.

А вот и всадники. Десять человек на разгоряченных конях подъехали к воротам и остановились вне зоны досягаемости пращей и копий защитников. Да, несмотря на то что большинство конкистадоров были искателями приключений всех мастей и охотниками за сокровищами, дисциплина в армии была поставлена как надо.

В крепости зазвучали трубы, послышались крики и барабанный бой. Башни у ворот густо облепили черные головы, украшенные разноцветными перьями. Даже если у проломов остались охранники, их внимание было полностью занято кавалеристами.

Солдаты заставили рабов развернуть орудия, пропустили канаты через специальные ушки в лафетах, накинули на деревья, чтоб погасить отдачу, и принялись заряжать.

Капитан артиллеристов Меса подошел к Ромке:

— Думаю, стрелять будем вон туда, где до сих пор корзины ставят.

Рядом появился Мирослав, ободряюще улыбнулся, а потом нагнулся к уху и прошипел:

— Ты еще в обморок свались, маменькин сынок.

Ромка вздрогнул. Кровь отлила от сердца и бросилась в лицо, попутно прочистив сведенное горло. Вскинувшись как петух, он хотел было ответить, но Мирослав, не стирая с лица улыбки, спокойно глядел ему в глаза, и Ромка понял: тот просто хотел привести его в чувство. Получилось.

— Не растягиваться, в кучу не сбиваться. Друг друга прикрывать, — прокричал он, пустив петуха только под конец фразы. — За мной! — И, не оглядываясь, потрусил прямо через поля, ухватив за ножны бьющую по бедру шпагу и стараясь не поскользнуться в засеянных бороздах.

Краем глаза он видел, как из леса появляются вторая и третья колонны. Теперь дело за артиллеристами. Только не подведи, бог войны! Только не сними горячим круглым ядром головы своим солдатам!

До намеченного пролома оставалось полверсты. Не пора ли? Пушки молчали. Треть версты. Ромка почувствовал, что ноги помимо его воли замедляют ход. Сто пятьдесят саженей. Сто!

За спиной грохнуло, послышался густой нарастающий рев. Каменные шары врезались в баррикаду. К небу взметнулись комья земли и изломанные остовы корзин. Еще залп. Еще. Ядра перемалывали в щепу то, что уцелело после первых выстрелов. Проход был расчищен. Ромка выхватил шпагу и поперхнулся.

В горячке атаки он чуть не закричал традиционное русское «ура», но вовремя спохватился.

— Сантьяго! — издал он клич конкистадоров не очень громко и не очень уверенно.

— Сантьяго! — мощно подхватили за его спиной десятки глоток.

— Сантьяго! — уже в полный голос заорал Ромка, подбегая к проходу.

Снова послышался рев пушечных снарядов. «Да как же это! Да нас же сейчас здесь всех повалят!» — мелькнуло у него в голове, но на этот раз артиллеристы взяли гораздо выше. Ядра ударили по верхушке стены, снося глинобитные башенки с засевшими в них караульными. Огромные куски спрессованной глины улетели во двор, проход накрыло волной серой пыли.

— Ай да пушкарь, сукин сын! — послышался восхищенный голос Мирослава. — Теперь главное друг друга не проткнуть.

— Не рассыпаться! — оценил Ромка военную мысль своего мнимого слуги. — По теням не садить, бить наверняка.

Он услышал, как зазвякали друг о друга панцири теснее смыкающихся солдат. Стены сотряс еще один залп, в воздух взлетели новые клубы пыли. Едва видимый за ними Мирослав выдвинулся и заскользил вперед, петляя между обломков. Ромка, невольно залюбовавшись спорой походкой воина, повел отряд за ним. Несколько раз воин исчезал из виду, но почти сразу же появлялся снова. Врага не было, сработал отвлекающий маневр кавалерии.

Облако пыли начало редеть. Кашляя и чихая, конкистадоры выскочили на перекресток улиц, настолько широких, что на них вполне могли разъехаться две телеги. Ромка улыбнулся — на свету драться гораздо легче, чем в пыльной тьме, — махнул рукой, призывая отряд за собой, и первым двинулся вверх по улице. На военном совете они договорились, что все колонны встречаются на холме у храма.

— Может, артиллерию подождем? — спросил Мирослав.

— Зачем?

— А вдруг засада там? Чем в лоб брать, лучше издали ударить.

— Да какая засада-то? — отмахнулся от него Ромка. — И тут-то никого.

— Это меня и беспокоит, — проговорил в густую бороду Мирослав.

Отряд быстро продвигался вверх. Мечники до ломоты в пальцах сжимали длинные рукояти. Поблескивали головки болтов на ложах взведенных арбалетов. Аркебузиры поддували тлеющие фитили. Врага не было. Не было и жителей.

«А вот и враг!» — с некоторой даже радостью подумал Ромка, завидев поперек улицы баррикаду. На гребень молча поднялся один человек, второй, третий, и скоро уже весь верх баррикады пестрел боевой раскраской и перьями.

Испанцы остановились. Один из индейцев, судя по пышности одеяния, вождь или военачальник, поднял руку с копьем и резко опустил ее. Улицу заполнили дикие крики, в воздух взвились сотни копий. Полетели камни размером с кулак.

Конкистадоры подняли щиты, принимая на них лавину метательных снарядов. Стрелки ответили залпом, который смел с гребня несколько десятков туземных воинов, остальные юркнули вниз. Еще залп! Теперь стреляли только аркебузы. С близкой дистанции они разлохмачивали стволы и разрывали корзины не хуже фальконетов.