Разумеется, и большевики, и левые эсеры могли организовать взрыв «Аскольда». Но, спрашивается, зачем? Никакого влияния на нагнетание революционной обстановки в России взрыв крейсера в далеком Тулоне не имел бы, как не имели таинственный взрыв крейсера «Пересвет» в Средиземном море и бездарная гибель крейсера «Жемчуг» в далеком, никому не ведомом Пенанге. Другое дело, если бы крейсер был взорван в России, в крупном порту, на виду тысяч соотечественников. Взрывать просто так, чтобы «потренироваться» и навербовать несколько десятков революционно настроенных матросов… Но революционные матросы без корабля в 1916 году никому не были нужны, так же как никому не были нужны в 1905 году не менее революционные потемкинцы после сдачи своего броненосца властям Румынии.

Можно осторожно предположить, что могло иметь место некое «диверсионное содружество» германских агентов и революционеров-пораженцев. Это вполне возможно, так как именно в это время уже шли интенсивные переговоры Ленина и Парвуса о финансировании деятельности пораженческих партий по подготовке революционных выступлений в российской армии и на флоте. С этой точки зрения «Аскольд» представлял, разумеется, не лучший вариант. Но, организовав на нем успешную диверсию, пораженцы могли этим наглядно продемонстрировать германской разведке свои возможности и добиться увеличения собственного финансирования. Ленин, как известно, был большим мастером компромиссов. Однако ни малейших доказательств нашим домыслам нет, а потому все это лишь «замки, возведенные на песке».

Поэтому данную версию, видимо, следует охарактеризовать так; вполне возможно, но не слишком вероятно.

Несколько более вероятно может выглядеть предположение, что взрыв пыталась организовать группа анархиствующих матросов из хулиганских побуждений. Именно так порой совершенно беспричинно будут убивать своих офицеров матросы на Балтике в феврале 1917 года. Обиженные на офицеров матросы вполне могли попытать отомстить им именно таким, изуверским способом. Это вполне соотносится с письмами Ляпкова, который, несмотря на революционную риторику, признает, что его друг Бирюков просто решил отомстить обидевшим его офицерам, но это у него не получилось.

Раздражение матросов вызывали немецкие фамилии офицеров корабля — Петерсена, Ландсберга, Ланга. Их считали германофилами и чуть ли не немецкими шпионами. Лейтенант Ланг, к примеру, прибыл на «Аскольд» уже после расстрела. Тем не менее, уже через несколько месяцев (сразу после Февральской революции) команда потребовала его списания с корабля в числе других офицеров.

* * *

Из всех российских революционных партий в годы Первой мировой войны самую бескомпромиссную и последовательную пораженческую позицию занимали большевики, считая, что чем хуже дела России на фронте, чем больше поражений и погибших, тем объективнее лучше для дела революции.

Не вызывает сомнений, что в период пребывания «Аскольда» в портах Италии, Франции матросы крейсера имели возможность получать нелегальную антивоенную литературу, встречаться с революционными агитаторами, а постоянное общение с французскими рабочими, ремонтировавшими корабль в Тулоне, и встречи с русскими солдатами, воевавшими во Франции и через Тулон возвращавшимися в Россию ранеными, усиливали антивоенное настроение. Большевистская пропаганда против войны всегда находила внимательных слушателей, а провокаторы усиленно следили за настроением матросов в иностранных портах сегодня историками известны имена наиболее революционно настроенных матросов «Аскольда». Это прежде всего анархист унтер-офицер Степан Самохин. Он в свое время уже участвовал в мятежах на Балтике в 1905 году, был осужден на каторгу, которую отбывал на Нерченских рудниках. С началом войны Самохин был снова призван на флот из запаса и служил во Владивостокском флотском полуэкипаже Служил Самохин, несмотря на свою принадлежность к анархизму, весьма неплохо, почему и был затем переведен на «Аскольд». Командование корабля, разумеется, прекрасно знало о «боевом» прошлом Самохина и держало его в поле зрения, однако тот по-прежнему служил без всяких замечаний, пользуясь заслуженным авторитетом как среди офицеров, так и среди команды.

Близкими к социал-демократическим кругам были бывший матрос с крейсера «Россия» Семен Сидоров, где он вместе с Т.И. Ульянцевым так же участвовал в подпольной революционной работе, П.Ф. Пакушко—бывший электрик с крейсера «Жемчуг» (дававший показания на осужденных), машинист Д.Ф. Мальцев, электрик М.И. Седнев и унтер-офицер BjM. Титов. При этом ни один из них не был прямо причастен к попытке взрыва крейсера

Отдельно в этом ряду стоит фигура машиниста 1-й статьи Павла Князева, который, как мы знаем, был каким-то образом замешан в «тулонском деле». Вспомним еще раз воспоминания Кетлинского о весьма красноречивой встрече приговоренных к казни с Княжевым, когда осужденные сами попросили об этой встрече, во время которой умоляли Княжева в чем-то признаться, но тот это сделать категорически отказался.

При этом П. Княжев в исторических трудах о революционном движении на «Аскольде» традиционно считается одним из в первых большевиков крейсера, причем человеком, имевшим весьма тесные связи с большевистской эмиграцией еще до революции. Здесь нелишне вспомнить, что именно большевистское крыло РСДРП в годы Первой мировой войны являлось наиболее яростной и последовательной пораженческой партией. По логике вещей, даже не сам подрыв, а сам факт его инсценировки был (как показало время) весьма выгоден большевикам. Как мы уже знаем, попытка подрыва вызвала ответные репрессии в адрес матросов. Следствием этого стала быстрая революционизация команды со всеми вытекающими отсюда последствиями. Забегая вперед, скажем, что именно взвинченная после «тулонского дела» аскольдовская команда стала впоследствии главной движущей революционной силой на всем Русском Севере. Так что с точки зрения подготовки будущей социальной революции «Аскольд» был весьма важен не только для германской агентуры, но и для пораженческих партий (помимо большевиков, к таковым относились и анархисты). Если искать виновных по принципу «кому это было выгодно», то большевики с анархистами имели заинтересованность если даже не к взрыву «Аскольда», а к его имитации, нисколько не меньше, чем германская или австрийская агентура

Бывший аскольдовец С Сидоров в своей книге «Не хотим быть битыми» (Профиздат, М., 1932 г.) написал следующее: «Бирукова (так в книге. — В.Ш.), Бешенцева, Шестакова, фамилию четвертого я позабыл, и несколько активнейших членов нашего кружка, очевидно, выдала «шкура».

Фраза весьма любопытная. Если некая «шкура» выдала, значит было, что «выдавать», т.е. люди, переданные в руки правосудия были реально виновны в организации диверсии. Заметим, что С. Сидоров в феврале 1917 года, как и матрос Князев, записался в партию большевиков. При этом в своих мемуарах С. Сидоров более тему своей осведомленности об организации диверсии и ее участниках больше не развивает, ограничившись лишь данным намеком.

И все же никаких реальных доказательств того, что какая-либо из пораженческих революционных партий имела отношение к организации и подготовке взрыва, у нас нет.

Поэтому наряду с данной версией вполне может иметь место и версия о попытке мести со стороны одного или нескольких матросов, сводящих свои личные счеты с начальством.