Ко времени попытки взрыва определенная часть команды уже имела достаточно тесные связи с революционерами различного пошиба. Из Парижа в Тулон специально для встречи с аскольдовцами наведывалась известная эсерка Кресовская, не только знакомившая матросов с последними политическими новостями, но и проводившая определенную организационную работу по созданию эсеровской ячейки на крейсере. О встречах матросов с Крестовской командованию корабля было кое-что известно от осведомителей. Командир принимал определенные меры для изоляции команды. Однако полностью помешать общению с эсеркой-эмигранткой он так и не смог. Есть мнение, что, помня урок «Потемкина» капитан 1-го ранга Иванов мог решиться на столь крайнюю меру, как инсценировка взрыва своего корабля. Это якобы стало известно морскому министру, потому что вскоре Иванов был заменен на Кетлинского. Однако все эти домыслы не имеют никаких документальных подтверждений.

Помимо конфирмации приговора, Кетлинский поспешил списать с крейсера и тех офицеров, которые, по его мнению, были каким-то образом причастны к событиям, связанным с подготовкой взрыва

По версии историка В. Тарасова, взрыв вообще был устроен некими безымянными «агентами царской охранки»: «Взрыв, как и было рассчитано, вреда кораблю никакого не причинил, зато создал необходимую атмосферу для арестов многих матросов, подозреваемых в связи с революционерами. Были арестованы около 150 матросов…»

Вот не было у охранки больше забот в 1916 году, чем организовывать взрывы на собственных кораблях для того, чтобы отправить полторы сотни матросов из Франции в Россию, когда это можно было легко сделать и без всякой инсценировки. Но В. Тарасов, бывший матрос-балтиец времен Гражданской войны, зорко охранял версию спровоцированных репрессий на матросов-революционеров. К тому же и свои научные труды он издавал в 30—40-е годы, когда иной версии «тулонского дела» власти просто бы не поняли.

Аскольдовец С. Сидоров считал, что «бунтом офицеры хотели оправдать затянувшейся на 11 месяцев ремонт». При этом, разумеется, никаких доказательств не приводит. Такое утверждение весьма неправдоподобно. Для чего офицерам крейсера было оправдываться в том, в чем они были совершенно не виноваты? Начнем с того, что никаких претензий к командиру по поводу времени ремонта в Морском министерстве не было. Там прекрасно понимали (и это докладывал военно-морской атташе), что задержка с ремонтом вызвана исключительно тем, что французы ремонтировали в первую очередь свои корабли, а «Аскольд» ремонтировался по «остаточному принципу». Во-вторых, если кого следовало винить в многомесячном ремонте, так это только атташе и представителей министерства, не согласовавших с французской стороной вопрос ремонта «Аскольда» заранее.

Историк О.Ф. Найда пишет: «В ночь с 20 на 21 августа разразились новые события; был произведен провокационный взрыв в пороховом погребе. В донесении о происшествии командир крейсера писал морскому министру. «Сегодня в 2 часа ночи взорвался 75-миллиметровый патрон в погребе под офицерским помещением Несчастья с людьми и повреждений нет. Имеются ясные признаки злого умысла». 10 сентября последовало новое донесение: «Следствие по делу о взрыве закончено. Выяснено, что во время взрыва офицеры, кроме трех, и вся команда были на корабле и спали на своих местах, не исключая и места, где был взрыв…»

Это донесение, как и акт дознания, считает Найда, свидетельствовало, что взрыв был провокационный, причем он был так организован, чтобы не взорвать корабль, имевший полный комплект боезапаса.

До сих пор так и осталось невыясненным, кто был исполнителем этой провокации. В список офицеров-провокаторов были необоснованно включены инженер-механик Петерсон, лейтенант Ландсберг и старший офицер Быстроумов. По мнению Тарасова и Найды, это были как раз те офицеры, которые прославились своей жестокостью и которых не любили не только «нижние чины», но даже в офицерской среде.

Уж не знаю, по каким источникам эти историки знали такие тонкости, кто с кем из офицеров «Аскольда» водит компанию. Для этого надо было как минимум иметь свидетельства двух-трех офицеров крейсера. Кроме этого, тяжелый характер человека — еще не факт, что он одновременно отъявленный вражеский диверсант.

Относительно затягивания ремонта корабля офицерами для того, чтобы якобы веселиться во французских кафешантанах, никаких доказательств, разумеется, не имеется. Утверждение этого рядом советских историков 30—40-х годов абсолютно голословны. Российские офицеры флота были преданы своему делу и в своем подавляющем большинстве людьми чести и долга. Уж кто-кто, но они на такую подлость по отношению к своим сражающимся товарищам и к своему Отечеству в целом просто бы не пошли. Порукой тому боевая биография командира «Аскольда» капитана 1-го ранга и Георгиевского кавалера Иванова. Не мог такой заслуженный офицер, как капитан 1-го ранга Иванов, во время войны саботировать приказы командования и уклоняться от участия в войне. За всю историю российского флота ни одного такого случая не было вообще никогда!

Огульное обвинение офицеров крейсера в затягивании ремонта могло выдвигаться людьми либо совершенно не знающими обстоятельств ремонта, либо ослепленными классовой ненавистью. Договорились до того, что объявили ремонт «преступным актом», в результате которого «судно было умышленно выведено из строя». Офицерам поставили в вину, что «многие части, изготовленные заводом, принимались в гораздо худшем виде, чем они были раньше. Например, рамовые подшипники были поставлены с оставшимся металлом. В холодильниках была заменена лишь малая часть трубок и то своими средствами». Как же в действительности обстояло дело? Вообще причин задержки ремонта было много. О некоторых из них говорилось выше. Основной же причиной стали рамовые подшипники главных машин. Специалисты завода не смогли справиться с заливкой подшипников. Перезаливку выполнили на заводе в Марселе, и опять с дефектами. Срок службы трубок в котлах и холодильниках кончился в начале 1916 года. Но французские заводы не принимали заказа на изготовление новых трубок. Поэтому французская наблюдающая комиссия решила провести частичную замену, используя имеющийся на крейсере запас Интересно, что во Владивостоке осталось большое количество новых трубок для «Аскольда». Но в Петрограде почему-то решили выслать их на Балтику, в порт Петра Великого. По окончании работ холодильники выдержали испытание, и это давало надежду, что трубки прослужат еще некоторое время, до получения новых. Поэтому вскоре, когда холодильники потекли, в этом обвинили офицеров.

В числе других причин задержки ремонта, кроме нехватки рабочей силы, следует назвать: отсутствие на рынке свободных металлов и материалов, на получение которых требовалось разрешение; загруженность транспорта воинскими перевозками; невозможность сразу определить срок выполнения главной работы — ремонта машин; трудность замены деталей механизмов крейсера, построенного в Германии (другие размеры, технология). Так, при замене линолеума на палубах оказалось, что во Франции его не выпускают нужной ширины. Пришлось бы переставлять медные планки, крепящие линолеум, сверлить новые отверстия в верхней и броневой палубах и заделывать старые. После долгих поисков нашли завод, взявшийся за поставку. Но линолеум стал приходить в негодность еще до выхода крейсера из Тулона, И опять были виноваты офицеры. Интересно, что французы меняли линолеум на палубах три месяца. Впоследствии англичане ту же работу сделали за две недели при меньшем числе рабочих.