В Нью-Йорке мне частенько приходилось ездить одной в подземке, встречаться ночами с продавцами кокаина для Мари, квартирной хозяйки, и бывать в таких местах, о существовании которых я и не подозревала, когда жила в Хевосенперсет. И со мной никогда ничего не случалось, хотя я всегда была готова встретиться с опасностью, ибо хорошо усвоила, что в мире существует много подонков типа Сеппо Холопайнена, которым не писаны человеческие законы.

В этот вечер Рейска решил подождать Хелену за кружкой пива в привокзальном баре. В заведении было мало народу, в основном завсегдатаи и по большей части мужчины. В числе посетителей Рейска заметил всего нескольких женщин среднего возраста, да и те сидели в компании мужчин. Если бы я пришла в бар как Хилья, в красных туфлях на каблуке и кожаных брюках, публика пялилась бы на меня весь вечер. Рейске же было хорошо: его никто не замечал.

Рейска был на три года меня младше. Обычно ему давали двадцать пять, и он ухмылялся, что, видимо, неплохо сохранился. Я придумала эту разницу в возрасте, чтобы он мог рассказывать про мою службу в армии, выдавая за свою. Никто не сомневался, что он настоящий мужчина, когда он, хихикая, принимался рассказывать, как они с ребятами подглядывали за тремя девушками-сослуживицами в душе. И как прикалывались над одной из них, потому что у нее была слишком маленькая грудь. Это действительный случай, и объектом насмешек, разумеется, была Хилья. Вот только Рейска умалчивал о том, как эта девица с маленькой грудью потом наваляла своим обидчикам, а однажды, когда во время марш-броска один из них повредил ногу, тащила его три километра на себе.

Убедившись, что никто не обращает на него внимания, Рейска расслабился и принялся слушать музыку. Для похода в бар он специально надел футболку с надписью «Спасибо 1939–45» и гербом. Я купила эту футболку Рейске в подарок на Торговой площади в Хельсинки, а Риикка возмущалась, ее увидев:

— Что за милитаризм!

Рейска потягивал пиво средней крепости: крепкого он «при исполнении» не употреблял. Однако безалкогольное пиво заказывать было нельзя: однажды он совершил такую ошибку и до сих пор помнит ухмылки и насмешливые взгляды, сопровождавшие его от барной стойки до столика, а потом и входной двери. По телевизору передавали футбольный матч, и Рейска, не будучи спортивным фанатом, лениво косился туда одним глазом.

За соседним столиком шла жаркая беседа на тему местной политики. После того, как карьера Тони Халме потерпела крах, Рейска решил, что никогда больше не пойдет на выборы. Этот парень обманул политические ожидания всех, кто за него голосовал. Разговор за соседним столом набирал обороты, даже бармен оторвал взгляд от экрана и принялся наблюдать за происходящим. Рейска спокойно сидел, не вмешиваясь, но и не отодвигаясь — не в его привычках было бегать от опасности. Хилья размышляла, как лучше себя вести, если вдруг начнут летать пивные кружки. У меня уже был опыт: однажды я бросилась разнимать двух женщин, пытающихся выцарапать друг другу глаза. Мне удалось их разнять и задержать до приезда полиции, но одна из них все-таки съездила мне ногтями по щеке, и потом мне несколько дней пришлось замазывать царапины гримом Рейски.

Стрелки часов приблизились к полуночи, и мы с Рейской, облегченно вздохнув, вышли из бара. До остановки автобуса было несколько кварталов. В ожидании Рейска зашел за угол и затаился. Когда Хелена выйдет, он сможет незаметно проследить, не крадется ли кто-нибудь за ней. Это было несложно, так как до дома вела прямая дорога, улица изгибалась лишь в самом конце. Рейска договорился с Хеленой, что она должна притвориться, будто не знает, что он идет сзади. Ну, если только они не встретят по пути кого-нибудь из соседей, но до сих пор Рейска сумел завязать знакомство только со стариком Хирвоненом и романтически настроенной матерью-одиночкой.

Хелена уверенно шла вперед быстрым шагом. На левом плече она несла тяжелую сумку. Даже удивительно, что, таская такие тяжести, она еще не заработала искривления позвоночника. Больше на улице никого не было, лишь пронеслось несколько автомобилей. А ведь из машины очень легко выстрелить в одинокого прохожего и скрыться в ночи.

До своей улицы они добрались без приключений. На последних двухстах метрах Рейска, чтобы не потерять Хелену из виду, прибавил шагу. Завернув за угол к дому, он увидел, что Хелена внезапно остановилась у почтового ящика и растерянно озирается. Ничего удивительного: на крыльце, держась за перила, стоял какой-то мужчина.

Рейска отпрянул в темноту. Он сразу узнал Тику Аалтонена, хотя на этот раз тот и не был одет романтическим пиратом.

— Хелена, дорогая! Как я рад тебя видеть! — произнес тот противным высоким голосом.

— Что ты здесь делаешь? — спросила Хелена таким презрительным тоном, словно отвечала на телешоу своему политическому противнику.

— Решил прийти, раз ты не отвечаешь на мои звонки и сообщения. Хелена, пожалуйста, помоги мне с деньгами, мне нечем отдавать кредит за эту квартиру. Ты только послушай, я уже почти заключил договор с одним издательством, они хотят опубликовать мои стихи, даже составили прекрасный маркетинговый план! Я видел его! Помоги мне в последний раз, а потом я буду сам платить банку!

Поскольку голос Аалтонена звучал скорее жалобно, чем угрожающе, Рейска решил рискнуть. Пульт дистанционного управления от аварийной сигнализации у него был с собой, и, нажав на кнопку, он отключил датчики. Затем тихо проскользнул к забору позади дома и, легко подтянувшись на руках, бесшумно спрыгнул во двор. В соседних окнах свет не горел, все давно спали. Лишь дремавшая на столе под деревом кошка испуганно фыркнула и бросилась куда-то под дом. От входной двери слышался возмущенный голос Хелены:

— Отстань от меня, я не желаю иметь с тобой ничего общего!

— Золотце мое! Я написал новый сборник стихов и посвятил тебе. И назвал «Недосягаемая Хелена»!

Женщина рассмеялась, и под прикрытием ее голоса Рейска открыл заднюю дверь и вошел. Внутри было довольно светло от пробивающегося сквозь жалюзи сияния уличных фонарей, и он не боялся на что-то наткнуться. Хорошо, что на днях он догадался смазать все дверные петли, так что не раздалось ни звука, когда он нажал на ручку и вышел на крыльцо. От толчка дверью в спину Тику не удержался на ногах и почти упал лицом вперед.

— Это еще кто такой! А ну быстро отпусти Хелену!

Рейска даже не знал, у кого был более потрясенный вид — у Аалтонена или его бывшей жены. Мужчина неуклюже поднялся с земли, и Рейска крепко схватил его, выкрутив назад руки. С того вмиг слетел весь кураж морского разбойника, и он совершенно не сопротивлялся. В окнах стариков Хирвоненов зажегся свет.

— Ступай домой, Хелена! Я сам разберусь с этим типом! — крикнул Рейска и толкнул Аалтонена в спину по направлению к улице.

Пинки Рейска сопровождал подробным описанием, что случится с Тику, если он еще раз подойдет к этому дому или осмелится еще как-нибудь побеспокоить хозяйку. За употребляемые им выражения в Финляндии легко можно было схлопотать полгода условно, но Рейска не стеснялся, уверенный, что испуганный муж не побежит в полицию.