В домике все было так, как я оставила, уходя, — на рассыпанной тонким слоем на полу муке не отпечаталось никаких следов. Сходила к тайнику и проверила сейф Аниты — он был на месте. Глядя на его блестящий стальной бок, я снова почувствовала досаду. Но, может, Сесилия подскажет мне код?

Пригревало солнце, и я отправилась в Коппарнэси в одной футболке. Перед отъездом ярко накрасила глаза и нацепила огромные сережки-кольца. Обычно я не ношу таких вызывающих украшений, но надо же хоть как-то сгладить впечатление от короткой мальчишеской стрижки, тем более что эти варварские кольца здорово меняли мой вид.

Давид ждал меня во дворе. Знакомый камуфляж и тяжелые сапоги ему очень шли, и мне внезапно захотелось поцеловать его. Я чувствовала, что и сама выделяю ферменты, как возбужденная самка шимпанзе. На здании деревенской гостиницы красовался какой-то зеленый плакат, на площадке было полно машин. Давид подхватил мой рюкзак и понес его внутрь. Я отправилась следом: не оставлять же его наедине с моими личными вещами. Входя в номер, я едва сдерживала желание немедленно сорвать одежду и с себя, и со своего спутника. Да уж, до пятизвездочного отеля этому далеко: двуспальная кровать с тумбочками, маленький комод с зеркалом и стул. Занавески и покрывало были светло-желтого цвета, что напоминало стиль моего коттеджа. В комнате пахло мужчиной, и я решила срочно ретироваться, пока окончательно не потеряла голову. Давид подхватил свой рюкзак, в котором позвякивала металлическая колба термоса. «Значит, будет кофе», — обрадовалась я.

В машине Давида лежала огромная корзина для грибов, у меня был с собой складной нож. Мы отправились прогуляться по направлению к берегу. Я все больше молчала, Давид непринужденно болтал. К счастью, он не относился к той породе мужчин, из которых слова не вытянешь. Я внимательно слушала, пытаясь уловить хоть малейший намек на то, что он узнал меня в образе Рейски, но он даже не упомянул о том, что недавно приезжал в Киркконумми, а сама я, разумеется, не спрашивала. Зато он много рассказывал о своей поездке в Таммисаари, перемежая повествование воспоминаниями детства. Он говорил живо, но ничего необычного в его рассказах я не услышала: мальчишечьи игры, футбольные баталии и морские прогулки под парусом.

— Больше всего я скучаю по своей жизни в Тарту. Представляешь, там мне подарили лодочку. Хотя я так и не понял зачем, ведь в Тарту нет моря. Зато позавчера я взял в аренду небольшой парусник и обошел знакомые острова в Таммисаари. Так здорово! А ты умеешь ходить под парусом?

— Я профессионально занималась греблей.

Наклонившись, я срезала сыроежку около тропинки. Давид, казалось, совершенно не собирался искать грибы. Правда, здесь их было не так уж и много, следовало углубиться в лес, но вот этого мне не очень хотелось. Сквозь деревья было видно, как по дороге проносились машины, люди уезжали на выходные за город.

— Ты говорил, что занимаешься консалтингом в строительной области. А что это такое?

— Я подбираю заказчикам участки под строительство. Связываю между собой людей и землю. Сначала, согласно требованиям, нахожу необходимый участок, затем нанимаю архитектора, который создает проект, соответствующий пожеланиям клиента. Хлопотное дело.

— А кто ты по образованию?

Я внимательно взглянула на Сталя. Он на секунду заколебался, и я все поняла. Кроме этого, он постоянно трогал ухо, а всякий, хоть немного знакомый с психологией, знает: это означает, что человек лжет.

— По-шведски это звучит как строительный архитектор.

— У тебя своя компания, или ты работаешь на кого-то?

— Своя компания.

— И как называется? А сайт в Интернете есть?

Я задавала вопросы, словно влюбленная барышня, желающая знать о предмете своего обожания как можно больше. Женщины — существа любопытные и всегда стараются узнать о своем мужчине как можно больше: имена родителей, братьев и сестер, историю жизни, начиная с раннего детства, любимые блюда, привычки его кота и предпочтительный цвет пижамы.

— Рекламный ролик у меня записан на диске. Мои услуги стоят недешево, но у меня хорошая репутация и клиентов, в общем-то, хватает. Посмотри, это съедобные грибы? — Давид сорвал несколько летних опят. Он явно стремился поменять тему.

— Да, только их надо проварить два раза по пять минут, меняя воду. Получается, мы оба относимся к породе независимых предпринимателей. Ты тоже выбираешь того, кто больше платит? Или сам назначаешь стоимость своих услуг?

— Чаще всего приходится балансировать. Да, пожалуй, я тоже предпочитаю самого щедрого заказчика. В общем-то, я неплохо знаю себе цену.

Солнце стояло высоко, и я вспомнила, что в эту пору день примерно равен ночи, а потом начнет убывать. Расстегнула флисовую куртку и закатала рукава, наслаждаясь летним теплом. А затем предложила Давиду обогнуть скалу и выйти на тропинку к берегу моря. Вокруг скалы грибов, разумеется, не было, зато на вершине сидели несколько орнитологов, наблюдающих за сезонной миграцией гусей и журавлей. Мы решили вскарабкаться наверх, и там Давид разговорился с одним из них. Они болтали по-шведски, я слушала краем уха, раздевая своего спутника глазами. Да, конечно, Хелена наняла меня совсем не для того, чтобы я проводила время в постели с одним из людей Паскевича. Но ничего, я вполне могу сделать это в свой выходной.

Было безветренно, в небе растаяли последние облака. Из-за моря показалась стая гусей, они немного покружили, меняя направление, и устремились на юг. Кто-то рядом сказал, что их, должно быть, не менее четырех сотен. Затем, курлыкая, в голубой лазури неба появились журавли. Я вдруг подумала, что до тех пор, пока птицы улетают на юг, люди не перестанут надеяться. Ведь птицы никогда не теряются и всегда знают, куда им лететь. Давид вопросительно улыбнулся и взял меня за руку. Ощущение счастья свалилось на меня неожиданно. Я не хотела и не ждала его, но в этот момент совершенно точно знала, что хочу быть только здесь, на теплой скале под синим небом, держа Давида за руку.

Тропинка привела нас на берег моря, там Давид достал термос и налил кофе. Мы заговорили о футболе. Он считал, что футбол — это язык, позволяющий всем людям на земле понимать друг друга. Ведь мяч всегда круглый, и правила везде одинаковые. Он рассказал, что играл в футбол в Париже и в Бразилии и что больше всего ему нравилось выступать в роли защитника. Я рассеянно слушала, думая, что лучше бы он просто поцеловал меня. К кофе он предложил маленькие кексы, такие сладкие, какие пекут только в России. Они лежали в пластиковой коробочке, на которой, разумеется, не было написано, где они произведены. В кофе легко мог быть яд, а в кексах какой-нибудь наркотик, но мне было все равно. Давид не найдет в моем рюкзаке ничего компрометирующего, кроме телефонных номеров Аниты и ее дочери. Ну да это, наверное, и так не было для него секретом.

Мы сидели на берегу, и я едва сдерживалась, чтобы не погладить его по голове. Интересно, он бреет только голову?

Сзади раздались голоса и смех, из лесу вышло целое семейство — мама, папа и два сына-подростка. Женщина несла полную корзину грибов, старший мальчик шагал, подпрыгивая, рядом с отцом. Младший скакал, что-то напевая и стуча в воображаемый барабан. Отец с сыновьями довольно быстро шли вперед, мать семенила за ними. Мальчик подобрал камень и пустил по поверхности озера, считая, сколько раз тот подпрыгнет на водной глади. Я сидела около Давида, с легкой завистью наблюдая за семейной идиллией, которую вряд ли мне доведется когда-нибудь испытать. Хотя откуда я знала: может, они вовсе не так уж и счастливы и вечерами, когда дети ложатся спать, родители ругаются на кухне. Или, например, старшего мальчика ждет подружка, а его силком заставили отправиться в этот семейный поход, да и младший пошел только потому, что ему обещали мороженое. Возможно, они постоянно лгут друг другу, как сейчас я и Давид. Лишь одно было абсолютной правдой: меня нестерпимо влекло к нему.