– Не мог же я бросить своего господина!

– Это ужасно! – заявила Шалиаль. – Я рада, что вам удалось бежать. Но мне кажется, вам не стоит задерживаться в этом святилище. Вас наверняка обнаружат, и ничего хорошего из этого не выйдет.

Теперь можно было разглядеть даже самые темные углы молельни – до рассвета оставались считанные минуты. Ну почему наша юная жрица никак не может позволить убедить себя?

– Госпожа! – пророкотал Ториан. – То, что грозит нам, – пустяк в сравнении с той ужасной интригой, о которой удалось нам услышать нынче вечером в храме. Завтра же вечером почтенную верховную жрицу Скикалм перенесут в Обитель Богини, с тем чтобы она призвала Балора Бессмертного.

– Что ж, давно пора!

– Возможно. Но нам доподлинно известно, что верховный жрец Нагьяк не надеется на то, что бог откликнется, и поэтому собирается устроить подмену. Старуху тайно унесут оттуда еще до зари. Вас поместят на ее место и представят народу в качестве омолодившейся Скикалм. Ваш отец знает о заговоре, хуже того, он его активный и добровольный участник. И еще хуже – роль Балора будет поручена некоему Грамиану Фотию, внуку военачальника Арксиса. Этот человек – чудовище и недоумок. Вам придется стать супругой этого негодяя, и уверяю вас, он будет хуже любого из предложенных вам на выбор женихов, возможно, даже всех четверых, вместе взятых. Вот от какой судьбы мы пытаемся вас избавить.

Шалиаль с радостной улыбкой захлопала в ладоши.

– Такой потрясающей сказки я не слышала уже много недель!

Ториан, не вставая с колен; повернулся к алтарю.

– О Великий Штах, Бог Войны, стань свидетелем моей клятвы! Да выпадет меч из моей руки, когда я обнажу его во гневе, да умру я как безродная дворняга, если я лгу или лгал этой женщине! Аминь!

Он коснулся лицом каменного пола, потом снова повернулся к девушке:

– Я не подпишусь ни под одним словом из тех баек, которые наговорил вам мой спутник, но клянусь честью воина, что я сказал истинную правду.

Краска сбежала с ее лица.

– Но то, что ты говоришь, – это святотатство! Он же верховный жрец!

– Нагьяк – главный заговорщик. – Ториан так хорошо справлялся с задачей, что я решил не вмешиваться в разговор. Он оказался способным учеником.

Шалиаль беспокойно оглянулась на богиню у алтаря.

– Мой отец? Но мой отец – благочестивый человек. Да, конечно, он торгуется до последнего, но это в том, что касается дел. Он почитает богов. Он и нас воспитал – меня и брата – в поклонении им. – Она обращалась к Ториану, но голос ее звучал так, словно она скорее убеждала себя саму. – Он щедро делится с храмом!

– В этом я не сомневаюсь, госпожа.

– Мой брат тоже набожен! И я… меня бы здесь не было, если бы я не хотела служить Великой Матери. Мое сегодняшнее решение вовсе не случайно. Конечно, разговор с отцом ускорил события, но он не принуждал меня!

– Я не сомневаюсь, что и верховный жрец верит в богов, – сказал Ториан, и его грубый бас прозвучал удивительно мягко. Так статуя прекрасной Ашфер может быть высечена даже из самого твердого камня. – Я ведь не говорил, что он не верит или что ваш отец не верит. Но вера в богов вовсе не означает веру в то, что чудо обязано свершиться.

Это совсем потрясло бедную девочку. Она в ужасе посмотрела на Ториана:

– И ты? Ты тоже считаешь, что Балор не придет?

Он покачал головой.

– Но форканцы?

– Они всего лишь люди, а значит – уязвимы перед другими людьми. И я не только не уверен в том, что Балор явится во плоти, я сомневаюсь в том, что Балор вообще являлся когда-либо, даже в древние времена. Веры в Балора, возможно, уже достаточно.

Шалиаль облизнула пересохшие губы.

– Но что нам тогда делать? – хрипло спросила она.

– Нам с Омаром надо уходить, или мы погибнем, так ничего и не добившись. Вам надо идти с нами. Ваше отсутствие вряд ли задержит их надолго, но по крайней мере вы не будете втянуты в их грязные махинации.

– Куда идти? Где я могу найти убежище?

– В самом деле, где, госпожа? Мы чужие здесь и никого не знаем. Зато у вас должны быть друзья.

Она в ужасе замотала головой.

– Ваш отец считает, что у вас есть… гм… романтическое увлечение.

Она вспыхнула. Даже в гневе она казалась душераздирающе беззащитной.

– Ты хочешь сказать, у меня есть любовник? Он заблуждался. У меня нет любовника. И я не знаю никого, кто мог бы укрыть меня… ни от отца, ни от храма. Вряд ли кто в городе пойдет на это.

Последние ее слова, возможно, и были правдой, но вот насчет любовника она продолжала врать. Кто бы это ни был, решил я, он должен быть человеком известным – раз, и женатым – два.

Ториан пригладил волосы.

– Но вряд ли здесь все до одного так заморочены жрецами, что откажутся выслушать наш рассказ?

Она зябко обхватила себя руками, съежившись, словно от холода.

– Мой брат… – С минуту она смотрела на моего огромного спутника, начисто игнорируя меня. – Но Джаксиан никогда не пойдет против отца! И если даже то, что ты говоришь, правда, этот маскарад необходим, чтобы дать городу надежду в трудный час.

Она очень быстро добралась до сути.

– Боюсь, это правда. Если вы так считаете, значит, ваш долг помогать им. И все же лучшие советчики – ваша душа и богиня.

Шалиаль стиснула руки.

– А вам лучше идти.

Ториан выпрямился во весь свой гигантский рост и с жалостью посмотрел на нее сверху вниз.

– Мне жаль, что все так вышло. Да помилуют вас боги.

Она посмотрела на его колени.

– И вас.

– Пошли, Омар, – сказал он резко.

Небо начинало голубеть.

Чуть не в первый раз в жизни я не нашелся, что сказать. Я встал и следом за Торианом обогнул статую Балора. За ней была потайная дверь.

Ториан закрыл за нами украшенную резьбой панель. Она затворилась с щелчком, оставив нас в полной темноте.

Я услышал стук кремня. В темноте вспыхнули искры, потом занялся трут. Ториан зажег свечу в небольшой лампе-рожке. Я осмотрелся. Помимо кушетки, в потайной комнате стояли стулья и несколько загадочных сундуков. Полуистлевшие свитки валялись грудой в одном углу, такие же дряхлые ковры – в другом. Воздух был какой-то затхлый.

– Это место воняет, – сказал я. – Я чую пробуждение древнего зла; столетние заговоры, как змеи, свиваются кольцами, пробуждаясь от сна.

– Это просто пыль. Я поднял ее, спускаясь. – Ториан повел лучом, остановившись на полоске мха под проемом в потолке. На ней отчетливо виднелись следы его приземления.