В контексте проводимого анализа было бы неверно ставить вопрос о политическом статусе спорта как социального института. Можно ставить вопрос о политическом статусе спортивного движения или вида, дисциплины и отвечать на него, оценивая зрелость «церковной» формы институционально-политического оформления. Если принять это положение, то закономерно возникает следующий вопрос: «По каким критериям, по какой шкале оценивать зрелость институционально-политического оформления спортивного движения?» По мнению автора, делениями такой шкалы должны служить различные степени интенсивности политической деятельности рассматриваемой спортивной целостности. Нулевую отметку можно нанести лишь чисто условно, т. к. невозможно найти такую спортивную целостность, которая совершенно не несла бы политической нагрузки. В данном случае за относительный политический ноль условимся принимать только что возникшее видовое спортивное движение, не имеющее многочисленной социальной базы и ещё не располагающее каналами и механизмами политического влияния. Высшим делением шкалы является вполне созревший и оформивший свой институционально-политический статус вид спорта или даже сфера спорта, получившие прямой выход на верховную политическую, то есть государственную власть, частично слившиеся с нею.

Между нулевым и высшим показателями в порядке возрастания располагаются следующие деления:

– спорт, отделенный от государства;

– спорт, находящийся в оппозиции к государству или к политическому режиму;

– спорт, лишь формально отделенный от государства, как в большинстве государств;

– и, наконец, спорт, не отделенный от государства, а являющийся одним из государственных политических органов.

Нетрудно заметить, что в основу данного деления положена совокупность двух критериев: во-первых, широта социальной базы, то есть количественный социальный показатель; во-вторых, наличие и многообразие механизмов политического влияния, иначе говоря, наличие качества или «организационного эффекта», позволяющего компенсировать количественную недостаточность. Мы осознаем, что логическая правильность деления спортивных видов и сфер по предложенной политической шкале несколько нарушена, ибо объемы выделенных групп в действительности, в реальной политической практике пересекаются, переходят друг в друга при изменении исторических условий. Но в живой природе, в общественной жизни вообще нет резких граней, а данная шкала представляет собой лишь абстрактную операциональную модель, удобную, по мнению автора, для политического анализа.

Итак, спорт – это институционально-политическое качество, оформление развитой спортизированной видовой практики, свидетельствующее о том, что она объединяет и организует массы своих последователей и, вследствие этого, способна играть активную роль в политике, то есть влиять на существование и деятельность государственной власти. Под спортом часто, даже не отдавая себе в этом отчета, понимают также такую развитую спортизированную организацию, существование и функционирование которой одобрено и санкционировано государством. В данном случае спортизированный вид из простой социальной психофизической практики превращается в социально-политический институт.

Спорт – это институционально-политическое оформление психофизической практики. Это становление организационной иерархии, свидетельствующее о том, что произошла локализация управленческой политической верхушки. Доступ к руководству спортом стал невозможен для широких социальных слоев. Само это руководство сконцентрировалось в руках узкой касты, общности, социальной группы, которые используют его в целях охраны своего личного (или группового) политического и экономического интереса. Спорт как иерархически организованная совокупность видов, сфера создаёт исключительно благоприятные условия для кастовой замкнутости руководства. Об этом свидетельствует неспортивная и спортивная история Древней Греции и Рима, это подтверждают состав и отрыв от простых тренеров и спортсменов нескольких уровней спортивного чиновничества. Итак, можно заключить, что спортизированная, социальная общность, группа, становясь политической силой, идет по пути создания элитарного «аристократического» круга, чтобы успешнее защищать свои интересы и интересы своих покровителей.

Закономерна ли «аристократизация» руководства спортивной сферы? Очевидно, да! Общая логика развития процесса такова: устное слово вытесняется писаным символом веры (регламентом), самодеятельность масс сменяется профессионализмом иерархов. Формирование идеологической базы, её концептуальное завершенное оформление способствует тому, что, во-первых, массы рядовых спортсменов и тренеров исключаются из этой группы лиц, которой фактически открыт доступ к созданию спортивного регламента. Сам регламент становится достаточно сложным для непосредственного и неподготовленного понимания. Следовательно, спортивное управление (и административное и соревновательное) всё больше становится прерогативой профессионалов. Правда, на сегодняшний день жесткая организационная иерархия не является универсальной характеристикой спорта. Например, она не так ярко выражена в ряде «молодых», не так давно возникших видах спорта, представители и руководители которых часто, но далеко не всегда, рекрутируются по клановому и национальному признаку. Поэтому мы склонны рассматривать аристократизацию, элитаризацию управления в спорте как предельную характеристику для современного спорта.

Бюрократизация спорта приводит к тому, что в традиционных (развитых) видах спорта активность участия в официальной спортивной жизни, а следовательно и приверженность спортсменов и тренеров к спортивной этике, ослабевает, становится формальной. Отсюда – кризис гуманистического начала в традиционном спорте.

Вполне возможно, что активно противоправные выступления и акции футбольных и иных спортивных фанатов во всем мире служат тревожным звонком, возвещающим о кризисе традиционного спорта, а может быть, уже и религиозно-политического института спорта. Нужно признать, что большинство авторов из самых разных областей обществознания и социальной практики подобным образом движение футбольных болельщиков не рассматривают. Однако это не говорит в пользу их знания о предмете, который они исследуют. Сегодня крайне важны достаточно полные и фундаментальные исследования, позиционирующие религиозно-политический подход к анализу проблемы растущего массового деструктивного фанатизма в современном спорте, в частности, в футболе. Применительно к спорту также необходимо сформировать и обосновать понимание того факта, что на ранних этапах развития спортивных видовых практик мистический элемент и самодеятельность, заменяя зрелый регламент, профессионализм и политизацию, способствуют высокой активности каждого тренера и многих спортсменов, утверждению массового истинного «спортивного боления».

Вопрос о закономерности наступления и о механизме фазы кризиса в цикле развития конкретного вида спорта (сферы спорта в целом), проходящего этап, выходящего на уровень институционально-политического оформления, отнюдь не бесспорен. Но проблема представляется нам интересной и заслуживающей дальнейшей разработки. Мы же предлагаем один из вероятных ответов на эти вопросы.

Экономический аспект не менее важен при рассмотрении расцвета и упадка конкретного вида спортизированной практики. Накопление экономической, финансовой мощи является материальной базой и предпосылкой социальной локализации руководящего аппарата того или иного вида спорта с последующей его политизацией.