В связи с обстановкой решено срочно отправить в Москву нас обоих. Правда, разными бортами, но практически одновременно. Просто Мишка полетит на штабном «ЛиС-2» с группой командиров: они предупреждены, что он в форме, но не совсем военный. А я на десантном борту, вместе с группой бойцов. Из моей, между прочим, сводной роты. Ребят представили к высоким наградам, а их положено вручать в Кремле. И хотя обстановка не из лёгких, приказано всё равно их отправить.

В дороге нам не дали особо поговорить. А на аэродроме ждала шифровка. Полковник выгнал штурмана полка из кабинета, и несколько часов Мишка отмечал на карте расположение частей противника. То, разумеется, которое помнил. Потом его впихнули в самолёт, и тот немедленно взлетел. Почти сразу к нему пристроились четыре истребителя сопровождения. Меня направили к другому самолёту. Правда, дойти до него я не успел, меня снова перехватил полковник.

– Значит, так, Никита, быстро пиши мне список своих ребят из детдома.

– Не понял. Зачем?

– Если коротко, то в Москве задержали девушку. Она назвалась врачом, специалистом по геропротезированию, что ли.

– Геропротектором?

– Во! Геропротектором. Никак не могла понять, где находится, требовала дать ей мобильник. Представляешь реакцию окружающих?

– Ещё как. Куда её отправили?

– В Склифосовского. А там очень удачно она столкнулась с одним профессором, который раньше работал со мной. Он сообразил, что это может быть, и связался с кем надо. Сейчас девушка…

– Ольга?

– Что?

– Девушку, говорю, зовут Ольга Васильевна Лобанова?

– Да. Короче, её поселили в надёжном месте. Но тут одному моему знакомому пришла идея проверить, а не было ли подобных случаев ещё где-нибудь?

– И?

– Ещё двое обнаружились в Москве. И четверо в Харькове. Задержали их в разных ситуациях, но попали они или в госбезопасность, или в психушку. Сейчас их всех везут в Москву. Так что не задерживай, пиши список. По возможности с указанием того, чем они занимаются. А то мало ли, может, действительно психи попадутся. Или ещё чего похуже.

Я начал быстро составлять список, поглядывая то на полковника, то на стоящий с запущенными движками самолёт. Продолжая писать, не утерпел:

– Слушай, Егор, так Мишка же уже летит. Да и я тоже вылетаю. К чему такая спешка?

– Кит, ну спросил бы меня твой друг, я бы понял. Но ты?

Упс, уел! Лететь надо часов пять. Время военное, так что случиться может всё, что угодно. Кроме того, появление такого количества «попаданцев» одновременно что-то да означает. И никто не знает, что именно. Может, я прямо сейчас исчезну?

– Дошло. Извини, Егор, что-то я занервничал, вот и не соображаю.

– Ладно, проехали. Написал?

Я протянул полковнику листы. Нас и было-то всего двадцать семь человек, долго ли написать. Он пробежал список глазами и хлопнул меня по плечу.

– Всё, давай на борт, летуны вон уже руками машут. Надеюсь, скоро увидимся, я ещё немного тут задержусь и тоже прилечу.

Мы пожали друг другу руки и разбежались. Полковник поспешил к связистам, а я – к самолёту. Едва поднялся по лесенке в десантный отсек, борт-стрелок в темпе затянул её внутрь, закрыл дверцу, и самолёт покатился. В отсеке сидели человек десять. И первым, кого я увидел, был мой ординарец. Он улыбался так широко, по-детски, что мне сразу стало легко на душе.

Тут же были и Рамон, и Елагин, и Зимин, и Долохов, и оба наводчика. Были тут и Пурциладзе с перебинтованной головой, и старшина Кузьменко. Последнего бойца я по имени не помнил. Я обнялся с Кордой и пожал руки всем остальным. Тут же выяснил, что Белого отправили в Винницкий госпиталь. Жаль не знал, может, увидел бы. Или начальника госпиталя попросил присмотреть. Хотя Айболит и так присмотрит. Старику за шестьдесят, а выглядит бодрячком. И персонал свой строит, будто кадровый.

Народ сначала пытался травить байки, но потом некоторые пристроились дремать – места хватало, а другим стало не до трёпа. Не все хорошо переносят полёт, да и комфортом тут особо не заморачивались. Корда оказался посередине. Сначала ему поплохело, а потом тошнота резко прошла, и счастливый ординарец завалился спать. Я тоже попытался заняться этим полезным делом, но не смог. Слишком много мыслей.

Вот кто мне объяснит, что происходит? Сначала сюда попал я. Спустя шесть суток тут же оказывается Мишка. И, судя по всему, примерно в то же время и остальные семеро. Вопрос – зачем? А главное, каким образом? А если учитывать ещё и полковника, то получается какая-то странная программа изменения реальности. И вот ещё, она меняется в НАШЕМ мире или в каком-то параллельном? Хотя, учитывая Егора, однозначно в нашем.

Тогда получается, что я сделал следующий ход. А теперь очередь за вновь прибывшими. Чёрт, чувствую, что Медведь в очередной раз прав и все мы, подкидыши, появились именно с такой целью. И вот ещё что. Ведь после моего «перехода» Мишка провёл в будущем всего сутки. А тут прошло шесть. Значит, время переноса оттуда сюда значения не имеет. То есть тут могут оказаться и все остальные ребята. Просто там для них пройдёт гораздо больше времени.

Чёрт, чёрт, чёрт! Спать не могу, сидеть просто так тоже невмочь, голова лопается. Я встал и собрался прогуляться к пилотам, но не успел. Самолёт сильно тряхнуло, потом ещё раз, и мы стали резко менять курс. Причём чуть ли не на девяносто градусов. И опять, только в другую сторону. Потом ещё раз и ещё. Едва пол наконец принял достаточно удобное для ходьбы положение, пошёл всё-таки к пилотам. И войдя в кабину, понял, что у нас проблемы.

Вокруг бушевала гроза. Хорошо в десантном отсеке иллюминаторы закрыты щитками. Парням бы ещё хуже стало. Пилот повернул штурвал, и мы снова легли на крыло, хотя и не так сильно.

– Что происходит?

Приходилось кричать: движки гудят, гроза грохочет, а пилоты ещё и в шлемофонах.

– Гроза. Пытаемся выбраться и обойти.

– Что говорит «земля»?

– А ничего, связи практически нет, разряды забивают. И радиокомпас сдох. Слышь, лейтенант, не отвлекай. Топай к бойцам и, раз ты такой герой, присмотри за ними.

Я махнул рукой и вышел. Делать мне там действительно нечего, только людей раздражаю. В отсеке уже никто не спал. Несколько человек свалились со скамеек на вираже и, пользуясь тем, что ни фига не слышно, матерились во весь голос. Корда тоже упал, но отнёсся к этому рационально. Сейчас он прилаживал к скамейке какой-то шнур, чтобы тот не давал ему упасть. Когда я сел, ко мне перебрался Рамон.

– Что там?

– В грозу влетели, пытаемся выбраться.

– Как там пилоты?

– Нормально, просили не мешать.

– Ясно.

Дальше орать мы не стали, пожалели голосовые связки.

Тряска продолжалась ещё минут пятнадцать, мне показалось, что мы снижаемся, а потом резко стало тише. Бойцы приободрились, но, как оказалось, зря. По корпусу будто чем-то хлестнули, послышался скрежет металла. Двое членов экипажа, до этого мирно болтавшие о чём-то в хвосте самолёта, кинулись к оружию. Один к одной из установок, расположенных по бортам, второй в башенку в середине верхней части фюзеляжа. Из кабины выскочил радист и занял место у второй бортовой установки. А я снова побежал в кабину.